«А нам всё равно!»

Кемеровские чиновники отдали землю под добычу угля у деревни Алексеевка

Вчера, 2 ноября, кемеровские чиновники отдали большой участок земли под угольные разработки:

«В соответствии с Земельным кодексом Российской Федерации, пунктом 8 части 1 статьи 7 Федерального закона от 21.12.2004 № 172-ФЗ «О переводе земель или земельных участков из одной категории в другую», на основании ходатайства ООО «Разрез «Бунгурский-Северный», в целях недропользования Коллегия Администрации Кемеровской области п о с т а н о в л я е т:

1. Перевести из земель сельскохозяйственного назначения в земли промышленности, энергетики, транспорта, связи, радиовещания, телевидения, информатики, земли для обеспечения космической деятельности, земли обороны, безопасности и земли иного специального назначения земельный участок с кадастровым номером 42:09:0911001:2373, площадью 49967 кв. метров, местоположение: Кемеровская область, Новокузнецкий район, в районе п. Апанас.»

Источник: http://ako.ru/ZAKON/viewzakon.asp?C76942=On

Этот участок расположен на территории разреза «Бунгурский-Северный», против которого жители местные жители активно боролись в 2010 — 2013 гг и в итоге добились остановки работ. Ныне разрез продан, а его новый владелец намерен возобновить добычу и, по всей видимости, приводит документы в порядок. В прошлом разрез вел работу на лесных и сельскохозяйственных землях.

Чтобы остановить работу разреза, который работал с немыслимыми нарушениями, людям пришлось выходить и вставать в между тяжелой техникой и препятствовать проведению взрывов. Даже провели свой реферндум! Малоизвестная, но очень интересная страничка героической истории почти неравной но успешной борьбы простых деревенских жителей с угольным монстром.

Жители и сейчас готовы бороться за свою землю и не согласны на мешок бесплатного угля за уничтожение ландшафта навсегда. На что будут готовы пойти владельцы разреза?

Привожу расшифровку интервью с Сергеем Шереметьевым, активистом и жителем деревни Алексеевка из доклада экологической организации «Экозащита!» 2015 года:

«В 2010 году началась подготовка к разработке месторождения вблизи деревни. Расстояние от жилых домов до разреза не более трехсот метров. Для разработки месторождения были вырублены деревья, а в перспективе вокруг деревни был бы срезан плодородный слой и загрязнены окружающие леса. Вести домашнее хозяйство было бы невозможно. Благодаря активным протестам местных жителей, сейчас работы на разрезе не ведутся, но никто не уверен, что все закончилось.

Нет окончательного решения, есть только местные жители, которым больше негде жить.

Меня никакие условия не устроят. Я там вырос. Но, если такой вопрос встал, нужно всем как одному решать: стройте нам современный поселок, с экодомами, в экологически чистом месте. В 2010 году, даже раньше, подошел, стал узнавать, когда они начали копать, потихоньку возиться. Представители разреза сказали, что в сторону деревни не пойдут. Ну, это в принципе нормально, там ниже деревень нет. «Ребята, тормозите, так не пойдет. В сторону деревни вообще не вариант». Я так сказал, когда узнал, что будут валить лес в 500 метрах в сторону Алексеевки и в 600 метрах в сторону Ананьи- но. Нам удалось поднять шум, привлечь главу района. Валить лес перестали, но ненадолго. Вскоре мне позвонили соседи (меня тогда не было в поселке) и говорят: «Ты обалдеешь, где они поставили метки!» Приезжаю и вижу, что по этим меткам разрез захватит всю дорогу и часть леса прямо за деревней. Стал звонить директору разреза, так как ранее была договоренность, что разрез оказывает помощь: чистит дорогу зимой, дает уголь. На Кузбассе это распространенная практика — разрез таким образом компенсирует жителям неудобства.

Однако никакая помощь не поможет, когда разрез подходит вплотную к поселку. Там просто невозможно будет жить. «Никакой помощи от вас не надо, сворачивайте деятельность свою». Я так сказал на собрании, которое организовали разрезовские, чтобы договориться. Мне женщина-депутат говорит, что, может быть, они нам взамен что-то предложат, но у меня к ним веры нет.

Один раз уже договорились, а теперь разрез у нас под окнами собираются рыть. Пришли мои соседи и то же самое им заявили. Никому разрез не нужен.

Руководство разреза пояснило, что лес начали валить по ошибке. Лесорубы не туда залезли. Только эти лесорубы стали в первую очередь валить сосну, которую выгоднее продать.

Вообще с лесом интересная история. Мы начали писать жалобы, что валят лес. Создали Комитет взаимодействия и запросили все документы. Стали их изучать, почему валят лес, почему так близко от деревни идут. Оказалось, что у нас тут не лес, а кустарник. Я знаю этих людей, кто разрезу такую справку дал. Они все время такое пишут, а этой экспертной фирмы уже не существует.

Год закончился тем, что в сторону Ананьино не идут. Мы со старшим в Ананьино, Василием Сергеевичем, прибили таблички «Поселок Ананьино». Но позже разрез стал копать еще одну яму в сторону деревни.

Зимой мы заявили пикет в городе, около администрации. Они засуетились. Назначили встречу в Алексеевке. Было собрание. Они уговаривали, что не надо никаких пикетов. Правда, раньше директор разреза мне сказал, что «мы все равно будем копать, хотите вы или нет, мы все равно это возьмем». Мы еще много раз встречались, пытались договориться о границах, но это им невыгодно. Пласт угля идет так, что копать надо ближе к деревне.

Так мы воевали четыре года с 2010 по 2013 год. Летом 2011-го мы продолжили защищать деревню, вбили метки.
Разрезовские же их экскаватором переставляют. Раз так нагло, тогда мы пошли и стали вставать между экскаваторами и БелАЗами.

Однажды было так. Звонит мой товарищ и говорит, что он с детьми стоит в зоне взрыва в разрезе. Ведь они, если взорвут, потом что угодно смогут придумать. Сколько можно терпеть.

Разрезовские на него в суд подали. Ему присудили, что он допустил нахождение ребенка в опасном месте. Мы обжаловали и доказали в суде, что мы проживаем в опасном месте. Тогда ему удалось два дня не давать провести взрыв, а потом я приехал, и на меня разрезовские набросились: «Ты воду мутишь, взрыв не даешь провести». А за мной вышла вся деревня, и не было взрыва.

Так мы воевали с 2010 по 2013-й. Полиция не могла нам ничем помочь. Они только говорили, мол, подавайте в суд. А на каком основании подавать, если нарушения та же полиция не фиксирует?

Провели референдум по деревне. Из ста двенадцати домов приняли участие восемьдесят с небольшим. Семьдесят высказалось против разреза. Я ходил в Земельный комитет, который, по идее, не должен допускать, чтобы разрез был так близко к деревне. Там сидит молодой парень и говорит, что у него семья и дети, ему их кормить нужно. Я его спрашиваю: «Вы рассчитываете, где ваши дети будут жить? Или вы надеетесь уехать отсюда за границу? Здесь-то что останется?» Одна женщина из администрации сунула мне теле- фон. Я позвонил. Мне женщина сказала, что мы молодцы, но документ уже подписали. Подписан отвод земли, несмотря ни на что. В 2012-м я написал на имя Президента. На три месяца их остановили, они стояли. А потом они начали усиленно копать. Мне отступать некуда. Я им говорил об этом. Пишу во все органы. Ответа нет. Через какое-то время один чиновник приехал все проверять. Я его встречаю на подстанции и веду в лес с разрезовскими. Подходим к краю. Они трубы, из которых все текло, вытащили, мол, ничего не откачиваем, а трубы забыли убрать. И он стоит и смотрит на лес, который по документам мелкий кустарник. Ответ пришел, что все нормально. Коррупция! Разрезовские утверждают, что растения, занесенные в Красную книгу, они после восстановят. В 2011 году приезжал представитель из Кемерова. Но он сразу предупредил, что его отправили посмотреть, решать он ничего не будет. Многие думали, что квартиры дадут из-за разреза. Ну, неожиданно я узнал, что у нас в поселке появилась улица Новая и вот жителям этой улицы и выдали компенсации. Похоже, что случись переселение, львиную долю средств, выделенных на это, хапнули бы жители улицы Новая, которой по сути нет. А компенсировать или куда-то переселять пока даже не обещают. Затыкают рот в частном порядке. Мне предлагали работать на разрезе. Какую-то должность придумать обещали, чтобы я деньги получал и ничего не делал. Квартиру мне тоже предлагали. Но я могу сказать, что пока я жив, тут не будет ямы.»