Тревожные сообщения из приграничных районов Луганской республики в последние дни приходят постоянно. Особенно напряженная обстановка вокруг пропускного пункта Изварино, где шел бесперебойный поток беженцев. И тут – обстрел, еще обстрел. По последней информации, этот пограничный переход пришлось перекрыть. Но куда же идти людям, пытающимся спастись от бомбежек?
От Луганска до Изварино – 60 километров по степям. Две трети пути – до Краснодона – пролетаем почти без тормозов. Но на выезде из города – блокпост ополчения. Машины разворачиваются и двигаются назад.
— Не пропустим, парни, даже не просите, — говорит сухопарый боец лет сорока. – Дорога простреливается до самой границы. Со вчерашнего дня бьют по каждой машине без исключения. Езжайте в штаб, там все объяснять.
Около штаба – напряженная суета.
— Надо отрезать их от «зеленки», — командует один из ополченцев по мобильному. — Попробуй из пулемета накрыть. Почему не можешь? Ах, они между вами? Ну как же вы позицию выбирали… Значит, сделаешь так…
Командир отряда ополчения Краснодона Фото: Вадим ШЕРСТЕНИКИН
На том конце невидимого провода отряд пытался выбить группу диверсантов нацгвардии. Получалось с трудом.
— Раньше дорога тоже простреливалась, но последнее время укропы «полезли» особенно настырно, — качает головой командир отряда ополчения Краснодона Александр Гуреев с позывным «Витязь». – Этот потому что здесь стояла регулярная армия. Они окопались в степи южнее нас в шести километрах от нас и били из орудий по дороге. Но старались работать только по военным машинам. Я даже связывались с их командиром, он обещал по гражданским огонь не открывать. Когда перемирие было, он вообще чуть ли не пушки зачехлил. А потом к нему прислали нацгвардию. А командование отдало строгий приказ:
На участке Краснодон-Изварино уничтожать все, что движется. А правосеки (члены правого сектора – В.Д.) начали засылать снайперов и диверсионные группы. В итоге у нас 14 раненых среди гражданских. И двое убитых ополченцев. Один на грузовике дорогу перепутал и заехал в опасное место. Его машину сожгли, а сам он подорвался на гранате, чтобы не сдаваться. Второй поехал забрать тело — вроде как по договоренности. Но разве с этими отморозками можно договариваться? Расстреляли парня без единого слова.
По словам командира, сейчас идут постоянные позиционные стычки с диверсионными группами. Ополченцам удается не пустить их в сам Краснодон и придорожные населенные пункты. Пропускной пункт с украинской стороны тоже контролируют ополченцы. Но обезопасить дорогу пока не удалось. Так что граница в этом месте оказалась – ни вашим, ни нашим.
— Получается, нацгвардия может отрезать Луганщину от России? – спросил я.
— Не получится, — сказал «Витязь». — Здесь дорог – тьма. Перекрыть все никому не под силу. К тому же, видите этот кусок (ополченец показал на карте кусок российской территории, вклинившийся в украинскую чуть севернее Изварино). Его им никак не миновать. А там еще несколько пунктов, на которых украинских пограничников нет. Беженцы теперь идут туда.
30 километров по дороге, которую словно бомбили — не сейчас, а последние десять лет. Кругом заброшенные шахты, терриконы и степь. Мы с черепашьей скоростью движемся к поселку Северный, где находится еще доступный для беженцев пропускной пункт. В ту же сторону двигаются такси, пикапы и автобусы. Эта дорога давно не испытывала такой трафик.
Подъезжаем к границе. У мосточка в одну машину шириной — останки шлагбаума и будка украинских пограничников, похожая на закрывшееся сельпо. Еще триста метров – очередь в машин двадцать. Обходим ее пешком и натыкаемся на автоматчика в камуфляже.
Приехали — увидели, что у украинской стороны хлопает калитка, пункт брошен Фото: Вадим ШЕРСТЕНИКИН
— Мы от «Витязя», — говорю я, но он не понимает, о ком идет речь. – Ну вы же ополченец, должны знать «Витязя».
Служивый отстраняется и с недоумением произносит:
— Я не ополчениец. Младший лейтенант Акимов.
За последнее время мы прошли столько блок-постов народной армии, что удивились, наткнувшись на настоящий российский пограничный пост. Мы представились, к нам подошел старший в звании подполковника.
— На этом посту границу могут переходить жители Луганской и Ростовской областей, — объяснил он. – Пять лет назад украинская сторона отказалась пропускать здесь транспорт, и он стал пешеходным. Теперь пограничники с той стороны ушли, а к нам, судя по всему, ожидается наплыв беженцев. Поэтому мы сейчас делаем все необходимое, чтобы иметь возможность оформлять автотранспорт.
С российской стороны, громыхая и фыркая, подъехал БТР. Неужели к ополченцам? Нет – развернулся, занял позицию на посту и вскинул зенитку в небо. На всякий случай.
— Надо бы еще один вызвать, — покачал головой подполковник и отправился по своим делам.
Очередь со стороны Луганска росла на глазах. Подъезжали легковушки и Газели, кто-то провожал родственников, а кто-то уезжал с ними. Оказалось, что все уже попробовали пересечь границу в других местах, но тщетно.
Снято из России, а они за забором на Украине ждут разрешения пройти.. Фото: Вадим ШЕРСТЕНИКИН
— Я сама из Луганска, родители недалеко от Новошахтинска живут, – говорит Елена Ковалева, светловолосая женщина лет сорока. У нее пять детей – троих она уже переправила в Россию, теперь везла еще двоих. – Там ведь тоже пункт пропуска. Так я заранее узнавала, мне сказали, что если документы в порядке, то выпустят без проблем. А когда подъехала, вышел ухмыляющийся тип и сказал: «Нет». Точнее даже так: «Нэт». Почему, на каком основании, спрашиваю. А он: «Нэт». И все… Они не выпускают нас, чтобы окружить и вырезать, как скотов.
— Вы корреспондент? – вклинился вдруг в разговор парень лет тридцати. – Меня Александр зовут. Я из Свердловска, это сразу за Краснодоном. Напишите, что нацгвардия стреляет по нам снарядами. Вчера вот про Луганскую писали, а про нас нет. А в Свердловске уже семь домов разрушили. Четверо сильно ранены.
На этом посту границу могут переходить жители Луганской и Ростовской областей Фото: Вадим ШЕРСТЕНИКИН
— Как выдумаете, надолго уезжаете? – спросил я.
— Я хочу, чтобы мои дети в сентябре мои дети пошли в родную луганскую школу. И чтобы я засыпала в своей постели. У вас хорошо, спасибо вам. Но пусть все-таки бандеровцы уберутся с нашей земли, чтобы мы смогли вернуться.
Андрей из Свердловско кивал – задумчиво и как-то неуверенно. Российские пограничники начали пропускать людей, и все заторопились. Мы отправились обратно в Луганск.
— Вы меня понимаете? – на бегу с надеждой спросила Елена Королева. — Только до сентября.
Очередь со стороны Луганска росла на глазах Фото: Вадим ШЕРСТЕНИКИН
