Один из самых тяжких грехов — это зависть. Она не даёт покоя частным лицам, а целые страны заставляет поступать так, как трудно было бы вообще представить цивилизованному человеку. Маленькое, но очень гордое островное государство путём интриг, закулисных игр, а порой и откровенного предательства однажды поставило на колени почти половину земного шара.
Все хоры этой страны воспевали гимны «демократии» и «правам человека», а под шумок правящая династия сохраняла свою власть. Между прочим, монарх этого государства до сих пор является главой исполнительной, законодательной и судебной власти, а также наместником тамошней церкви. И никого из его современных «партнёров» (по грабежу и разбою) указанные обстоятельства особо не волнуют.
За всю историю отношений с этим государством Россия никогда не получала ничего хорошего. Только крайне печальным остаётся тот факт, что наши последние монархи слишком поздно это осознали. Если осознали вообще…
Давайте погрузимся в историю Гражданской войны. Не будем теребить былые раны, просто скажем, что часть советских историков считала, что эта самая страна, о которой шла речь в предисловии к посту, была «союзницей» белогвардейцев в Гражданскую.
Какую помощь оказывала Англия своему союзнику по «Антанте», Белой России, мы узнаем из следующих строк известного автора, участника Гражданской войны.
Цитата из последней главы «Отступление» повести Александра Ивановича Куприна «Купол Св. Исаакия Далматского»:
«Англичане, обещавшие подкрепить движение белых на Петербург своим военным флотом, безмолвствуют, и лишь под занавес, когда большевики, в безмерно превосходных силах, теснят, окружают Белую Армию и она уже думает об отступлении, лишь тогда перед Красной Горкой появляется английский монитор и выпускает несколько снарядов с такой далекой дистанции, что они никому и ничему вреда не приносят.
Англичане обещали оружие, снаряды, обмундирование и продовольствие. Лучше бы они ничего не обещали!
Ружья, присланные ими, выдержали не более трех выстрелов, после четвертого патрон так крепко заклинивался в дуле, что вытащить его возможно бывало только в мастерской.
Их танки были первейшего типа ( «Времен войн Филиппа Македонского», — горько острили в армии), постоянно чинились и, пройдя четверть версты, возвращались, хромая, в город. Французские «Бебе» были очень хороши, но командовали ими англичане, которые уверяли, что дело танков лишь производить издали потрясающее моральное впечатление, а не участвовать в бое. В своей армии они этого не посмели бы сказать. Они развращали бездействием и русских офицеров, прикомандированных к танкам. Один Пермикин умел заставлять эти танки продвигаться в гущу боя. Однажды, когда англичане, сидевшие в «Бебе», отказались идти вперед, Пермикин слез с коня и постучался в дверцу. Вышел высокий белокурый офицер в английском военном платье. Пермикин поглядел на него внимательно и спросил:
— Кто вы?
Тот отвечал по-английски:
— Офицер британской армии.
Пермикин гневно повысил голос.
— Я спрашиваю: какой нации?
— Русский, ваше пр-ство.
— Так передайте англичанам, что если ровно через три минуты танк не двинется вперед, то я вас всех расстреляю.
Танк двинулся.
Англичане присылали аэропланы, но к ним прикладывали неподходящие пропеллеры; пулеметы — и к ним несоответствующие ленты; орудия — и к ним неразрывающиеся шрапнели и гранаты. Однажды они прислали 36 грузовых пароходных мест. Оказалось — фехтовальные принадлежности: рапиры, нагрудники, маски, перчатки. Спрашиваемые впоследствии англичане с бледными улыбками говорили, что во всем виноваты рабочие социалисты, которые-де не позволяют грузить материалы для борьбы, угрожающей братьям-большевикам.
Англичане обещали американское продовольствие для армии и для петербургского населения, обещали добавочный комплект американского обмундирования и белья на случай увеличения армии новыми бойцами, переходящими от большевиков. И действительно, эти обещания они сдержали. Ревельские склады, интендантские магазины, портовые амбары ломились от американского хлеба, сала, свинины, белья и одежды; все эти запасы служили предметом бешеной тыловой спекуляции и растрат. В Белую Армию разновременно влилось около 20 000 красных солдат и жителей-добровольцев, но все были разуты, раздеты и безоружны. К тому же их вскоре нечем стало кормить. А английский представитель в Ревеле Мерч (или Гоф?) уже сносился по телефону с петербургскими большевиками.
Несмотря на то что железнодорожный мост через Нарву, разрушенный большевиками, был восстановлен в середине наступления, продовольствие просачивалось тоненькой струйкой, по капельке. Не только жителям пригородов невозможно было дать обещанного хлеба — кадровый состав армии недоедал. На требование провианта из тыла отвечали: продовольствие предназначено для жителей Петербурга после его очищения от большевиков, и мы не смеем его трогать; изыскивайте местные средства. Удивительная рекомендация: снимать одежду с голого.
Лучше бы англичане совсем не обещали, чем дать обещание и не исполнить его. Голодного не насытит хлеб из папье-маше; жаждущего не напоить морской водой».
Вы удивлены? Ничего удивительного. Выражение «англичанка гадит» имеет очень глубокие корни.
Кто-то может восхищаться, например, культурой или историей Англии, но прежде чем пожать руку в белой перчатке, стяните её с англичанки — рука будет по локоть в русской крови.
П.С. Для сведения, данный рассказ вошёл в сборник «Белая Россия», вышедший в книжной серии «Николай Стариков рекомендует прочитать».
