Либерализация цен в России в январе 1992 года была необходима – этот болезненный шаг стал отправным для начала реформирования экономики страны, но власти могли отказаться от регулирования цен и более плавно, считают экономисты, которые вспоминают события 25-летней давности.

2 января 1992 года в России произошел единовременный отпуск цен, которые на протяжении советского периода контролировались государством. С этого дня свободными стали 80% оптовых и 90% розничных цен на товары и услуги. Власти приняли такое решение в рамках программы радикальных экономических реформ, озвученных тогдашним президентом РФ Борисом Ельциным осенью 1991 года.

Однако либерализация не была согласована с монетарной политикой. В результате большинство предприятий осталось без оборотных средств, и Центробанк вынужден был включить печатный станок, что раскрутило инфляционную спираль до невиданных масштабов. Это привело к стремительному обесцениванию доходов населения, сбоям с выплатами зарплат и фактически обнулило банковские вклады россиян, накопленные еще с советских времен.

«Шаг этот был в тех условиях абсолютно неизбежным. Беда заключалась в том, что в предыдущие месяцы почти ничего не делалось для того, чтобы как-то нормализовать экономическую ситуацию. По сути дела, весь период с путча ГКЧП и до конца 1991 года был абсолютно потерян для управления экономикой, поэтому и последствия во многом оказались более тяжелыми, чем они могли бы быть», — говорит советник Института современного развития Никита Масленников.

Инфляционная лавина

Один из авторов реформы — министр экономики и финансов Егор Гайдар — ожидал, что первоначальное повышение цен составит 200-300%. В действительности же в январе 1992 года цены подскочили по сравнению с предыдущим месяцем на 352%, а по итогам 1992 года – на 2508%.

Председатель набсовета ВТБ, экс-глава Центробанка Сергей Дубинин указывает, что гиперинфляция не была прямым следствием только либерализации цен.

«Она была связана, во-первых, с отсутствием товаров на рынке, поскольку скачок цен происходит тогда, когда у вас дефицит. Во-вторых, с ошибочной денежной политикой сначала советского, потом и российского Центробанка, потому что сохранилось эмиссионное финансирование бюджета», — поясняет Дубинин, который возглавлял ЦБ в 1995-1998 годах.

Директор института стратегического планирования ФБК Игорь Николаев вспоминает конец 1991 года и объясняет предпосылки столь резкого шага властей. «Пустые прилавки в магазинах по всей стране, даже в Москве, — это было то, до чего дошла экономика дефицита в таком уродливом проявлении. Поэтому либерализация была неизбежна. То, что она была столь тяжелой, объясняется тем, что слишком все затянули, образовался так называемые инфляционный «навес», который потом рухнул, и мы получили 2500% инфляции», — говорит он.

Фактически власти вопреки своим же обещаниям пошли не по антиинфляционному пути, а по пути гиперинфляции, считает глава ТПП Сергей Катырин. «В нашей стране преодоление острого дефицита товаров на внутреннем рынке было достигнуто путем резкого сужения потребительского спроса и потребления. По сути, ликвидация очередей и дефицитов на внутреннем рынке была реализована за счет «выталкивания» из этих очередей большей части покупателей, имеющих средние и низкие доходы», — напоминает он.

Экономист Евгений Ясин не считает либерализацию цен ошибочным решением. «Я слышал, что выступали люди, которые говорили, что это было страшное время, что была колоссальная ошибка, которая нарушила нашу жизнь. Но это все ерунда. Время прошло. А если вы сомневаетесь в том, кто прав, — зайдите, пожалуйста, в магазин и спросите родителей, как выглядели эти магазины до 1991 года», — сказал он.

Шок — это по-нашему

Переход к рыночной экономике всегда сопровождается «шоковой терапией», которая направлена на стабилизацию потребительского и инвестиционного рынка, денежного обращения, борьбу с гиперинфляцией и «открытие» экономики, отмечают экономисты.

«Этот переход достигается путем одновременной либерализации цен, резкого повышения учетной ставки, процентов по кредитам, введения единого обменного «плавающего» курса национальных валют, либерализации внешнеэкономической деятельности, жесткой индексации заработной платы и доходов. Российская модель «шоковой терапии», к сожалению, свелась по существу лишь к либерализации цен», — говорит Катырин.

Например, восточноевропейским странами удалось провести «терапию» более продуманно и гуманно. «В Чехии, Словакии, Болгарии, Польше либерализация цен не отменила управляемости процессом ценового регулирования. В частности, в Чехии даже был принят специальный закон о ценах. С одной стороны, он закреплял систему свободного ценообразования на базе договоренности между продавцом и покупателем. А с другой — определял формы и методы регулирования цен: определялись товары и услуги, на которые не распространяется принцип свободного ценообразования и пределы максимального роста цен», — рассказал глава ТПП РФ.

В России в январе 1992 года тоже была предпринята попытка сохранить контроль за ценами на ряд потребительских товаров: хлеб, молоко, кефир, творог, детское питание, соль, сахар, растительное масло, водку, спички, лекарства, а также на коммунальные услуги и городской транспорт. Но уже весной контроль за ценами на эти товары был снят или передан на уровень регионов.

Думать надо было раньше

Экономисты единодушны, что решение о либерализации цен нужно было не откладывать до момента, когда ситуация в экономике стала критической, а постепенно уходить от регулирования цен еще в СССР.

«Если бы в течение нескольких лет до того мы постепенно проводили эту либерализацию, подходили к ней, то, конечно, не было бы столь тяжелых последствий этой либерализации», — считает, в частности, Николаев.

Сложившаяся ситуация стала «идеальным штормом» – когда совпали факторы политической и экономической нестабильности, говорят эксперты.

«Конечно, задним умом мы все крепки, но в тех условиях реального времени, когда нужно было быстро принимать решение, других каких-то быстрых мер просто не оставалось уже. Хотя, конечно, теоретически, можно было что-то придумать еще осенью 1991-го, но внутриполитическая ситуация была такова, что ничего сделано не было», — отмечает Масленников.

По его мнению, у властей к тому же не оказалось «плана Б» на случай, если что-то пойдет не так. «Нужно загодя иметь некую программу действий, а не писать ее на коленке в режиме «ошпаренной кошки». Прогнозировать такие сценарии нужно, иметь наготове некий пакет мер на случай чрезвычайного экономического положения. Я думаю, что этот урок извлечен. Повторов, очевидно, не предвидится», — пояснил Масленников.

Дубинин вовсе полагает, что отпускать цены нужно было еще в период перестройки или даже раньше. «Я глубоко убежден, что решение о либерализации цен надо было принимать уже в 1986 году, может быть, в 1987 – не позже. То есть в советское время. А вообще идеально было бы принять такое решение в 1965-1966 годах в рамках экономической реформы Алексея Косыгина. Тогда бы мы избежали 20 лет дефицита на прилавках», — считает он.

Уроки истории 

Либерализация цен была ключевым шагом рыночных реформ в период перехода к новой модели экономики, уверен Ясин.

«Можно эти реформы ругать как угодно, но после этого в течение какого-то времени российская экономика стала рыночной, жизнь в стране радикальным образом изменилась, потому что появился рынок, появилась возможность ориентации на рыночные цены. Они подсказывали производителям, куда двигаться с тем, что они производят, потребителям – на чем экономить и так далее. Мы вернулись к нормальной жизни для государств нашего времени. Это самый важный шаг во всех реформах», — напомнил он.

«Уроки такие: в экономике, как и в любом деле, надо все делать вовремя. Не надо допускать этих значительных перекосов, решение всех этих диспропорций потом бывает очень болезненным. Сегодня, конечно, тоже есть серьезные инфляционные риски, но они несравнимы с теми, что были 25 лет назад», — поделился своим мнением Николаев из ФБК.

Масленников предостерегает нынешние российские власти от поспешных решений сегодня, когда очевидна необходимость ухода от сырьевой экономики и проведения структурных реформ.

«И сейчас такая же ситуация, когда понятно, что старая модель себя выработала и надо переходить к новой. Вот этот момент перехода всегда сопряжен с каким-то раскачиванием, заторможенностью, непрозрачностью работы над многими предложениями. Это, в известном смысле, урок 1991 года», — говорит он. Поэтому подготовка к преобразованиям должна быть прозрачной и строиться на диалоге с обществом.

РИА новости