В нашем городе есть необычное, почти мистическое место. Чтобы туда попасть, надо пересечь тоннель под меткомбинатом. Там – по адресу: Новокузнецк, Центральный район, Верхняя Колония, Сад металлургов, Пантеон кузнецких металлургов – спят вечным сном 28 человек. Получается как знаменитый некрополь у Кремлёвской стены. Это отсюда начинался наш город, новый Кузнецк – Новокузнецк. 5 июня 1947 года – ровно 70 лет назад – под грустные пантеоновские берёзки был «подхоронен» прах Михаила Курако. Этот человек – главный доменщик страны – был, по сути, отцом КМК, сыгравшего значительную роль не только в судьбе нашего города, но и всего СССР.

Легендарный пантеон великих металлургов появился у нас в городе после Великой Отечественной войны – там, где раньше был рабочий посёлок, который оказался в зоне задымления первой домны 1931 ещё «года рождения». Это три одиночных могилы и одна братская. Первая из них принадлежит великому мастеру доменного дела Михаилу Константиновичу Курако, которого ещё в начале прошлого века пригласили в Кузбасс капиталисты-иностранцы из акционерного общества «КопиКуз», решившие построить в наших краях настоящее чудо современной им металлургической промышленности, обещавшее дать в скором будущем очень даже неплохую прибыль.

Знаменитый на весь мир доменщик приехал к нам, чтобы строить – нет, не КМК, а ШМК, так как первоначально «копикузовцы» облюбовали под комбинат совсем другую площадку под названием Шуштеп, которая находится в районе нынешнего посёлка Шушталепа. Когда Курако тяжело заболел сыпным тифом, он завещал похоронить его именно на этой площадке, ставшей для него воплощением мечты и горячего дела всей его жизни. Волю покойного, конечно, исполнили. Вот только меткомбинат в итоге был построен не в Шуштепе, а в Кузнецке. Подумали-подумали да и решили перезахоронить прах великого человека, сыгравшего большую роль в истории нашего города, поместив его в специально отведённую могилу на Верхней Колонии. Правда, первое захоронение Михаила Константиновича пришлось поискать – всё-таки умер главный доменщик страны в очень горячем 1920-м.

Если по факту, то Михаил Курако, конечно, не совсем «наш». Родился в Белоруссии, входившей в Российскую империю, а до 91-го прошлого века ставшую одной пятнадцатой частью Союза совестких социалистических республик. Рос в родовом поместье. Но профессию деда-генерала и отца-полковника продолжать не стал – в 18 лет пошёл на металлургический завод. Сначала простым каталем – возил вагонетки с рудой весом около тонны. Потом пробоносом – брал пробы жидкого шлака и чугуна у доменных печей для передачи на анализ. Дослужился до подручного горнового, горнового, сменного мастера и наконец – обермастера.

Поменял несколько заводов. Жадно учился – сам «освоил» физику, химию и английский язык, чтобы читать отцов американской металлургии, бывшей в то время самой передовой. «Подглядывал» металлургические «хитрости» у американца Кеннеди – известного конструктора доменных печей, которого специально приглашали в Россию, чтобы он выстроил Мариупольский завод. Делал чертежи собственных разработок и проектов. Молодого талантливого Курако даже позвали на место обермастера, которое до этого занимал Кеннеди.

Тогда руководящие должности на всех заводах юга России были исключительно у иностранцев. Так что Михаил Константинович стал чуть ли не первым русским начальником и сразу же начал реализовывать свою мечту – конструировать русские доменные печи, которыми оборудовали все цеха большого южного края. На Юзовском заводе он создал школу доменщиков, которую называли куракинской академией. Многие его ученики вышли в крупные инженеры, профессора и академики. Со многими его связывала крепкая дружба. Это Курако переманил в Кузбасс «нашего» Бардина, который был главным инженером Кузнецкстроя и «достроил» металлургический комбинат, спроектированный его учителем и другом.

Михаил Курако сумел принципиально усовершенствовать конструкцию доменной печи и технологию доменного процесса. Он впервые в России ввёл кладку только из четырёх стандартных марок фасонного огнеупорного кирпича, а за счёт этого капитальный ремонт печей сократился с двух месяцев вдвое. Он разработал оригинальную конструкцию горна. И куракинские кладка и горн применяются до сих пор практически без изменений.

Когда в 1917 году Курако пригласили проектировать и строить металлургический завод в Кузбассе, по замыслу самый крупный в России, Михаил Константинович, конечно же, очень обрадовался. Ведь он сможет воплотить свою давнюю мечту, создав первый в стране доменный цех с полной механизацией, без каталей, чугунщиков и прочих квалификаций «тёмных веков» металлургии. Во время этой работы, на которую ему оставалось только три года жизни, квартировал в Томске, но постоянно наезжал на Шуштепскую площадку и в Кузнецк. В очередную командировку заболел сыпным тифом и умер в Кузнецке в возрасте 48 лет – ещё совсем молодой, полный сил и идей. 70 лет назад его прах был захоронен на Верхней Колонии. По сути, именно это Курако и завещал – лежать в земле, на которой стоит его детище.

Только не один Михаил Константинович оставил такое необычное завещание – быть похороненным не рядом с родными, а рядом со своим делом. Когда неимоверными, просто героическими усилиями съехавшихся со всей молодой советской республики кузнецкстроевцев наконец-то заработал КМК, по его территории постоянно курсировали паровозы, везде стояли вагоны, а сам посёлок, где после своих стахановских смен отсыпались рабочие, оказался в изоляции. Чтобы связать его с городом, в 1931 году было решено строить подземный тоннель.

Посередине этого весьма примечательного тоннеля, примерно на 345-м шагу, прямо напротив выезда к цехам, висит скромная табличка, на которой написано: «Здесь погребён прах кузнецкстроевца А.М. Заева, производителя работ по строительству верхнего участка туннеля. Июль 1933 г.». Вот так необычно, в духе времени, обыкновенный землекоп, один из тысяч таких же, навсегда остался частью металлургического гиганта, который он строил, пока ещё мог. Почувствовав приближающуюся смерть, серьёзно заболевший Заев завещал своим товарищам замуровать его тело на строительной площадке подземного тоннеля – он мечтал «даже после смерти ощущать всю огромную мощь КМК».

Но если на века замурованная в бетон могила землекопа Заева остаётся всего лишь любопытным свидетельством давно канувшей эпохи, то новокузнецкий пантеон металлургов является объектом культурного наследия и имеет статус федерального памятника, полученный в 60-м по постановлению Совета Министров РСФСР. Ещё в 1955 году умер соратник и ученик Курако, ветеран сибирской металлургии, выдающийся металлург и строитель КМК Григорий Ефимович Казарновский – его похоронили рядом с учителем. А в 61-м к ним присоединился ещё один знаменитый металлург – Антон Дементьевич Лаушкин.

Только самым первым здешним захоронением – ещё без громкого названия и регалий — была братская могила на 24 человека. Говорят, они погибли 27 сентября 1931 года при строительстве силосных башен коксового цеха. По другой версии, рабочие стали жертвами взрыва на домне, в результате которого были унесены жизни практически всей тогдашней смены. В память о них была возведена большая стела, рядом с которой сегодня шумят берёзы и поют птицы.

А память великого доменщика, по проекту которого был построен КМК, осталась в названии одного из центральных проспектов нашего Новокузнецка. Здесь, на доме №12 проспекта Курако, висит его мемориальная табличка. Но он действительно не только «наш» – всей металлургии страны. Мемориальные доски с именем Михаила Дмитриевича Курако были помещены на Доме техники Донецкого металлургического завода и на доме в Краматорске, где он жил, когда работал на Краматорском метзаводе. Перед доменным цехом Енакиевского метзавода был установлен его памятник. В белорусском посёлке Краснополье, рядом с которым находилось поместье деда-генерала, в честь внука-доменщика возвели обелиск. А улицы Курако появились в Донецке, Енакиево, Краматорске, Магнитогорске, Мариуполье, Могилёве и Липецке.

Инга Видалова

NK-TV.COM