В запутанном «муравейнике» Форштадта, застроенного богатыми домами улицы Большой — нынешней Достоевского — уже к XVIII веку, есть одна и вовсе безвестная. Вроде бы и имеет она собственное имя — проезд Флеровского. А всё равно, что нет. Кем был тот человек, чьим именем 50 лет назад назвали неприметный бывший переулок Озёрный? И какое отношение к нашему городу имеет этот таинственный Флеровский? Да самое прямое! Он здесь жил. Он здесь написал свою знаменитую книжку. И Карл Маркс специально выучил русский язык, чтобы прочитать о нашем тогдашнем Кузнецке!

Так случилось, что выпускник юридического факультета Казанского университета («марксист» Ленин там тоже будет учиться), известный писатель и публицист Василий Васильевич Берви, публикующийся под псевдонимом Флеровский, в 1862 году оказался в ссылке. За революционную деятельность его высылают в Кузнецк — захолустный уездный городок окраинной Томской губернии.

В то время в нашем городе жили всего 2794 человека — причём к городскому сословию относились меньше 1800, а остальные были окрестными крестьянами. Большинство жителей Кузнецка занимались сельским хозяйством, охотой и рыбной ловлей, плотничали, варили мыло, обрабатывали кожу, делали свечи. Вокруг на сотни непроходимых вёрст — сплошь гор да болот — ни одного города. В общем, самая что ни на есть глухоманская глухомань.

И Флеровский-Берви — в перерывах между посещениями полицейского исправника — начинает изучать уровень развития сельского хозяйства и ремёсел в уезде и наблюдать природу окрестностей Кузнецка. Устраивает на вершине гряды наших Соколиных гор уединённую смотровую площадку, где любуется широко открывающимися местными видами и обдумывает свою новую книжку.

Он назовёт её «Положение рабочего класса в России», а когда её опубликуют — о маленьком дремотном Кузнецке узнают не только в нашей стране, но и в Европе! О том, что его жители добывают хлеб свой насущный разведением табака и пчёл. О том, что заработная плата тех, кто имеет какое-то место и трудится, составляет примерно 60 рублей в год, а для содержания семьи из четырёх человек необходимо хотя бы 300 рублей.

«Чем занимаются жители этого города? — пишет Берви-Флеровский, — Занимаются кое-чем, лишь бы прожить кое-как: держат скот, имеют пчел, сами для себя косят сено, а затем — кто во что горазд: кто землю пашет, кто ямщину правит или с обозами ходит, а кому нечем жить, тот табак садит. Общий уровень экономического довольствия стоит немногим выше нуля».

«Чиновники устыдились прежних своих нравов, розвальней, нагольных тулупов и валяных сапог … Прежде это общество глохло и только, оно потопляло свои потребности в вине, убивало своё время за картами; теперь оно действовало под влиянием жгучей страсти, которая доводила его до болезненных ощущений. Чванство, властолюбие, желание возвыситься роскошью, страсть к удовольствиям пучили и заедали его».

«В Кузнецке существуют уездные и приходские, и женские училища, в которых воспитываются дети чиновников и писцов. Что же касается до детей мещан, то неджентльменские сердца их родителей находят, что им некогда учиться наукам, которые не принесут им никакой практической пользы, и потому просили начальство закрыть училища, как бесполезные. По крайнему моему разумению, они были правы… Я полагаю, что для крестьян Кузнецкого округа смотритель училищ был несравненно полезнее, чем все училища, потому что он был специалист в деле пчеловодства».

«Крестьянин, семья которого состоит из 4 человек, живущий земледелием, должен для кормления на год иметь 60 пудов ржи и 12 пудов пшеницы; для содержания скота — 20 пудов ржи и 80 пудов овса. Податей, оброков, волостных расходов и случайных сборов ему приходилось платить до 14 рублей. За две с половиной души приходилось платить от 22 до 35 рублей. Для этого нужно было продать: 67 пудов ржи по 17 коп., всего на 11 рублей 39 коп.; 50 пудов пшеницы по 30 коп., всего на 15 рублей; 32 пуда овса – по 8 коп., всего 2 рубля 56 копеек».

«Следовательно, в год надо было произвести 147 пудов ржи, 62 пуда пшеницы и 112 пудов овса, кроме того нужно было запастись всех этих же сортов хлеба на семена. Для этого крестьянин должен был обработать по крайней мере 7 десятин земли, в действительности же он мог обработать лишь 4 десятины. Таким образом, подавляющая часть того, что вырабатывал крестьянин, забирала казна, которая предоставляла ему полную возможность погибать от голода».

«Если мы бросим взгляд на жизнь города и окрестных сёл, мы увидим и тут и там царство безотрадной рутины … Чего ещё требовалось от природы? Много ли стран так богато награждены ею? В такой-то обстановке живёт несчастное и бедствующее население».

«Пока крестьянина можно будет наказывать телесно, не только по суду за важные преступления, но и за маловажные вины — за бедность, до тех пор он будет раб в душе, он будет чувствовать себя жалким, униженным парием, чувство собственного достоинства будет для него недоступно … Жертва беспощадного унижения, он держит в таком же рабстве свою жену и всё свое семейство и воспитывает детей, всасывающих с молоком матери раболепие и пороки».

Именно здесь, в бедном, сонном, мещанском Кузнецке первый российский социолог Василий Васильевич Берви-Флеровский приходит к выводу, что единственной справедливой формой человеческого общества является коммунизм. А Карл Маркс, возвестивший современникам, что по Европе бродит призрак коммунизма, специально выучит русский язык, чтобы прочесть в оригинале «Положение рабочего класса в России». И сразу после прочтения заявит, что из этой книги прямо следует неизбежность «страшной социальной революции в России».

Вот и получается, что это Новокузнецк, а совсем не Питер — «колыбель русской революции»!

Инга Видалова

NK-TV.COM