С 28 по 30 апреля Санкт-Петербург впервые примет Международный день джаза, кульминацией которого станет масштабный гала-концерт с участием мировых звезд. ТАСС попросил художественного соруководителя праздника, главу Московского джазового оркестра Игоря Бутмана рассказать о самых ярких участниках Дня джаза, о конкурентоспособности наших джазменов за рубежом, а также о судьбе этого жанра в России.
— Игорь Михайлович, давайте попробуем пояснить, по какому принципу выбирается столица Международного дня джаза. Это признание высокого уровня джаз-культуры в нашей стране или, наоборот, толчок к ее развитию?
— Это определяет ЮНЕСКО, и критерии известны только им. Думаю, играет роль сам город, его привлекательность.
Например, дважды День джаза проходил в Париже. Столицами Дня джаза был и Вашингтон, где в Белом доме всех принимал тогда еще президент США Барак Обама. Был праздник и на Кубе, где джаз очень развит — афро-кубинский джаз считается одним из сильнейших в мире. Все джазовое сообщество съезжалось и в японскую Осаку, большой город, где много джаз-клубов. Вообще, Япония в свое время в какой-то степени сохранила джазовую культуру, поддерживая фирмы грамзаписи, артистов.
Про Стамбул, который также принимал главные события Дня джаза, не могу сказать, что там сильнейшая джазовая школа, но там проходят крупные фестивали, и сам город — культурная столица Турции, один из самых прекрасных городов мира.
Первое время не все понимали престижность дня джаза и гала-концерта All-Star Global Concert («Большой концерт всех звезд» — прим. ТАСС). Но уже в этом году на его проведение претендовало 18 городов!
— Как Петербургу удалось обойти конкурентов?
— Когда я попал на первый День джаза в 2012 году в Париже, штаб-квартире ЮНЕСКО, и увидел всю эту красоту, то есть замечательных музыкантов, образовательную программу, джем-сейшн, я был поражен.
Тогда же постпред России при ЮНЕСКО Элеонора Митрофанова пригласила меня на встречу с генеральным директором этой организации Ириной Боковой. И я стал рассказывать, что и у нас очень много хороших музыкантов, большой интерес к этой музыке, и джаз у нас всегда находился в странной позиции: то был популярен, то запрещался, то разрешался… Что в нашей музыкальной жизни есть и драмы, и комедии. И говорю: «Было бы здорово, чтобы такой День джаза прошел в России». Затем каждый раз, когда мы встречались на Днях джаза, я всегда напоминал, что мы готовы к его проведению.
Ирина Бокова почувствовала мой большой интерес и тоже загорелась этой идеей. Она, кстати, прекрасно говорит по-русски и очень тонкий дипломат, поэтому понимает, что на сегодняшний день для мира очень важно не изолировать нашу страну, не лишать ее культурных событий, а продолжать сотрудничество. Люди искусства — самые мирные международные послы! Даже спорт не такой мирный, там соревнование, там можно сказать, что ты бегаешь быстрее…
К тому же Санкт-Петербург — это город ЮНЕСКО, культурное наследие планеты. А о его музыкальных традициях можно говорить бесконечно: многие наши композиторы творили именно здесь, а концертные площадки и Мариинский театр известны всему миру.
— А Москва вообще не рассматривалась как столица Дня джаза? Все же ваш джазовый клуб находится здесь.
— Мы приняли решение, что надежнее заявить Петербург. Провели консультации с музыкантами, поспрашивали, куда бы они хотели приехать — в Москву или Петербург? Нередко в разговор вступали даже их жены, которые хотели посетить Петербург. Они часто выступают в роли менеджеров своих супругов.
— День джаза фактически продлится три дня. Как это будет выглядеть?
— В первую очередь это гала-концерт и большая образовательная программа. Если уж приезжают эти замечательные музыканты, то, конечно, они должны провести мастер-классы, рассказать, к чему сегодня стремится джаз. Мы должны говорить о нашем искусстве с теми, кто не знает джаз и хочет узнать его с самых лучших сторон. Всегда приятно поговорить и с поклонниками нашей музыки, постараться рассказать им что-то новое, обменяться мнениями.
Мы готовим концерты на открытых площадках, в местных джаз-клубах, учебных заведениях. В общем, город три дня будет жить джазом, а гала-концерт «All-Star Global Concert» в «Мариинском-2» станет кульминацией праздника. Валерий Абисалович Гергиев (директор Мариинского театра — прим. ТАСС) любезно предоставил нам зал, отменив даже абонементный концерт.
— Он такой поклонник джаза?
— Знаете, Валерий Гергиев просто очень умный, ответственный, вперед смотрящий человек. Он оценил всю важность этого мероприятия. И конечно, наши человеческие добрые отношения тоже повлияли. Мы ему очень благодарны. Это великолепный зал, потрясающий! Он современный, со всем необходимым техническим оснащением.
— На кого из приезжих суперзвезд стоит обратить внимание?
Приедет легенда — художественный руководитель гала-концерта, обладатель 14 премий «Грэмми» и один из наиболее влиятельных джазовых музыкантов современности Херби Хэнкок. Несколько лет назад он получил «Грэмми» за лучший альбом года не в джазе, а вообще — лучший альбом года. Это же что-то невероятное!
Приедет бас-гитарист, композитор Маркус Миллер, который был музыкальным руководителем и автором музыки Майлза Дэвиса в последние годы его жизни. Приедет один из лучших в истории джаза вокальных квартетов The Manhattan Transfer, чьи хиты поет весь мир. Приедет знаменитый американский саксофонист-виртуоз индийского происхождения Рудреш Махантхаппа. Приедет вокалист Кёрт Эллинг, признанный уже много лет подряд одним из лучших джазовых вокалистов мира и многие другие выдающиеся музыканты.
— Кто из наших музыкантов составит им компанию?
— Будет петь и играть на фортепиано наш феноменальный музыкант Олег Аккуратов. Он был представлен публике много лет назад Людмилой Гурченко, а сейчас переходит из категории вундеркиндов в профессионалы, его известность идет по нарастающей. Все мировое джазовое сообщество в восторге от этого музыканта. Будет играть Вадим Эйленкриг, джазовая звезда, которая взошла буквально недавно, но уже активно выступает и у нас, и за рубежом.
Наши легендарные джазмены Анатолий Кролл и Давид Голощекин, который основал в Ленинграде Филармонию джазовой музыки. В свое время он играл на джем-сейшнах с Дюком Эллингтоном, помнит и лучшие, и худшие времена советского джаза. Будет выступать и мой брат Олег, который поразил коллег на концерте в рамках недавнего Культурного форума в Петербурге.
— А чего ждать от вашего Московского джазового оркестра?
— По программе, которую мы получили от Джона Бизли, оркестр играет две композиции: аккомпанирует The Manhattan Transfer в композиции Birdland и органисту Джою де Франческо в Down By The Riverside. Я сыграю еще в одной или двух композициях как солист. Мы очень ограничены в плане допустимого времени на импровизации, потому что концерт, который транслируется на весь мир, идет всего полтора часа.
— Вы как-то лоббировали артистов из своего окружения, например, тех, кто выступает в Клубе на Таганке?
— Конечно, со всех сторон звонят: «Игорь, и я должен играть тоже!» Но я не занимаюсь музыкальной частью. Я могу порекомендовать, но принимает решение музыкальный директор Международного дня джаза, композитор, пианист и дирижер Джон Бизли и команда Института джаза имени Телониуса Монка. Даже если бы мы предоставили список и поставили звездочки у имен тех, кого необходимо пригласить, никто бы не смотрел на эти пометки.
Смотрите, Анатолий Кролл никакого отношения к Клубу на Таганке не имеет. Однако он — один из людей, которые проводят в Москве Международный день джаза при поддержке российского ЮНЕСКО, и один из авторитетнейших джазовых музыкантов. Давид Голощекин — представитель Петербурга. Смотрим дальше: Вадим Эйленкриг — да, выступает в Клубе на Таганке, однако он также собирает Дом музыки, ведет телепередачу «Большой джаз», а в Казани руководит оркестром. Олега Бутмана представители Института имени Телониуса Монка и сам Джон Бизли увидели на Jazz Across Borders и пригласили.
— Вообще клановость в российском джазе есть? Формируются ли какие-то группы вокруг центральных фигур?
— Конечно, некая клановость есть. Но она может идти во вред, а может быть полезной. Например, есть клуб «Эссе», есть клуб Алексея Козлова, есть фестиваль «Усадьба Jazz». Мы конкурируем, можем завидовать успехам друг друга, но при этом у нас хорошие отношения. Это выражается во многом, например, в том, что мы на выставке в Бремене объединяемся на одном стенде как Russian Jazz World — «Русский джазовый мир».
Мы вместе продвигаем наших музыкантов. Мы вместе пробиваем толстую стену, стараемся сделать так, чтобы в нас были заинтересованы во всем мире. В Европе нам очень трудно пробиться, потому что там много своих музыкантов, им очень помогают. Нас даже в каком-то смысле боятся, ведь если мы придем со своим талантом и напором, то можем европейских артистов и оттеснить.
— В чем выражается этот страх?
— На том же Jazzahead! в Бремене (это выставка-ярмарка) мы берем стенд, раздаем диски и буклеты, рассказываем про артистов. Подаем заявку на выступление в рамках шоу-кейса, и комиссия нам отказывает, а допускает, естественно, европейские коллективы. Потом мы смотрим в интернете эти выступления и понимаем, что это слабее того, что делаем мы.
При этом европейские музыканты хотят выступать у нас. Так давайте тогда какой-то паритетный обмен: ваш коллектив едет к нам, наш — к вам. Причем я не говорю о том, что именно мой оркестр должен поехать. При нынешней конкуренции невозможно ездить на фестиваль из года в год. Если один раз там выступит мой коллектив и его хорошо примут, то на следующий год туда приедут другие российские музыканты. Мы просто первыми открываем это окно в мир. Но нам не всегда дают его открыть.
В Америке у нас таких проблем нет. Там есть подобная ежегодная ярмарка, мы там были и как результат получили большой тур по Среднему Западу.
— Давайте поговорим о будущем. Что с подрастающим поколением джазменов?
Я вижу, что у нас есть джазмены, которые станут мировыми звездами, будут известнее, чем кто бы то ни был из нас. И это принесет нам и гордость, и успех. Но в первую очередь им нужен пример, на который стоит равняться
Музыканты, которые приедут на День джаза, как раз покажут, что хоть они и творят чудеса, но при этом они такие же люди и тоже могут иногда ошибаться.
— А как вы ищете таланты?
— Проводим конкурсы. Когда я услышал Олега Аккуратова на конкурсе «Мир джаза» в Ростове-на-Дону, сразу стало ясно, что это гениальный, безгранично одаренный молодой человек. Находил музыкантов и на конкурсе в Иркутске…
Еще я хожу в другие джаз-клубы. В том же «Эссе» я увидел молодого альт-саксофониста Илью Морозова, потом пригласил его в свой оркестр.
У нас есть фестивали «Будущее джаза», «Детский Триумф джаза», так участников мы даже в интернете ищем, спрашиваем: «Есть ли где молодые музыканты?»
— По вашим ощущениям, публике интересен джаз?
— Насколько джаз у нас популярен, востребован, было видно на Международном культурном форуме в Петербурге, в рамках которого мы сделали форум-фест Jazz Across Borders, куда приехали наши коллеги из Индонезии, Италии, Англии, Франции, США. В общей сложности событие посетило более тысячи человек из 32 стран мира.
Крупные промоутеры, представители больших фестивалей увидели наши битком забитые джаз-клубы, молодежь как в зале, так и на сцене, и были удивлены тем, что у нас такая молодая публика. Тогда основная программа и гала-концерт были в Петербургской капелле, а в этом году гала-концерт нас уже просят провести в «Мариинском-2».
— Мы как-то все о Москве и Петербурге, а что с другими городами?
— Недавно выступал в Ярославле как солист с новым оркестром музыканта Алексея Терентьева. Был полный зал, великолепно принимали.
Или, например, Тверь — там в филармонии принимают так, что чувствуешь себя рок-звездой, — одно удовольствие там играть. В рамках нашего фестиваля «Триумф джаза» мы привозили туда достаточно сложные джазовые композиции. А некоторые из этих вещей у нас в Клубе на Таганке не сыграешь — нужен определенный настрой, надо вслушиваться, и люди не всегда это оценят…
В Новосибирске большие джазовые традиции. Замечательная публика и во Владивостоке, и в Петропавловске-Камчатском, и в Сочи, и в Перми, и в Новокузнецке. Недавно были в Магадане. Честно говоря, не знал, что там население всего около 95 тысяч. И там нас принимали замечательно!
— Все же джаз — это элитарная или массовая история?
— Конечно, это не массовое искусство, потому что процесс создания музыки, сама импровизация нам иногда важнее, чем желание понравиться людям. Будут ли они следовать за моими фантазиями в течение 20-ти минут, пока я буду пытаться сыграть переход из до мажор в фа мажор? Люди могут от этого устать и не воспринимать джаз. Часть массового слушателя из-за этих сложностей самоустраняется. А кто-то и вовсе попадает на музыкантов способных, но не талантливых — не все в джазе шедевры…
Это, скорее, для любителей, ценителей, которым не надо все сразу проглотить. Им надо немного пожевать, потратить время на то, чтобы почувствовать вкус. Это как, например, если человеку может не нравиться соленое, но постепенно он привыкает и солит все больше и больше.
Иногда я слушаю музыку, и мне становится физически плохо — она настолько простая, примитивная по своему содержанию, по гармонии. Хочется какого-то диссонанса, неожиданности, контраста. И в джазе это есть.
В принципе, это музыка элитарно-массовая. Я играл джаз для всех слоев населения и всегда, когда играл хорошо, был оценен. По разным критериям: «хорошая музыка», «как он так долго дышит?», «а как это высоко». Так что джаз имеет шанс стать массовым. Я верю в то, что эта музыка может нравиться всем.
