Я люблю артистов Новокузнецкого драматического. И меня неизменно волнует ход режиссёрской мысли питерца Шерешевского, перекликающийся с тем, что всегда мне нравилось. А ещё я читала шекспировского «Макбета». В общем, я знала, на что иду, оказавшись на премьере, которой главный театр Новокузнецка интриговал своих зрителей больше двух месяцев. И вот он полон (почти), и ложи блещут. И с первых минут на меня накатывает оглушительное смятение… Какой-то детский восторг и одновременно сильное раздражение бьют наотмашь, накрывают с головой!

И Бог с ним, что Шотландия одиннадцатого века превратилась в Россию двадцать первого, а замок Макбетов – в ресторан, где гуляет пьяный новогодний корпоратив… Так проще понять, что все макбеты, банко, дунканы, малькольмы – это мы и есть. Да и наблюдать за происходящим на сцене (и узнаваемым!), как минимум, забавно. И даже то, что менеджеры и бухгалтерши, охранники и официантки изъясняются исключительно строками знаменитой шекспировской трагедии, не вызывает никакого отторжения. А что? В предлагаемых обстоятельствах они звучат вполне себе гармонично и логично.

Макбет, сожалея, что секси-ведьмочки, снежинки-официантки слишком быстро испарились, бросает обычную пошловато-циничную мужскую фразу: «Я бы их… расспросил». Банко понимающе хмыкает. Потом оба идут перетереть полученные предсказания в туалет. Дымят вейпами… По-моему, всё норм.

В тот же туалет заходит Дункан, моет руки. Охранники сплетничают о пойманной «крысе», чьи привилегии и место теперь перейдут заслужившему это Макбету… Тоже норм.

Узнавший о повышении Макбет шлёт жене ликующую эсэмэску… Да любой поступил бы точно так же!

Но сам спектакль, такое ощущение, буквально разваливается на куски! Это кусок из Шекспира. Этот из недавнего нашего корпоратива – ну помните же?! А Дед Мороз со Снегурочкой вообще из детства!

Вот только лично у меня они почему-то не склеиваются вместе. И от этого я чувствую нарастающее раздражение. Которое усиливает непонятная, зависшая, как Нео в «Матрице», сцена туалетного секса. Очень реалистичная. Как будто выполненная по разнарядке – «зрителям нужно выдать секс». С одной стороны, и правда, какой корпоратив без секса? Да и логично же: Макбет-победитель и его обрадованная Леди празднуют свой новый статус (да многие так делали!). Но при всей своей обыкновенности эта сцена какая-то неживая, словно она разыгрывается в аквариуме с выкаченным воздухом… Или мне показалось?

И при этом я ощущаю невероятный восторг – некоторые куски спектакля так хороши, что перехватывает дыхание, честное слово!

«Тайная вечеря» играющих в «Мафию» менеджеров-бухгалтерш; змеиные глаза Иуды-Макбета; потом – его ликующая улыбка и поправляющая картонную корону рука. И сразу же после известия об убийстве «генерального директора» Дункана – «офисный планктон» снова усаживается за столы и накладывает салатики!

«Остыли реки, и земля остыла»; пьяный Макбет, пьяный Банко, пьяная Леди, пьяные и пляшущие все. Ненавидящее, яростное лицо Леди Макбет, танцующей медляк с уже обречённым, хотя и не понимающим этого Банко; его окровавленный призрак – как из ужастика про мертвецов. И слишком яркая, какая-то киношная, будто понарошечная кровь Банко в туалете – как в популярной корейской дораме.

Макбет и его Леди, сливающиеся на экране в жуткого двухголового четырёхрукого монстра. Наконец, ещё более жуткие, леденящие, бьющие электрической болью, к сожалению, вечные шекспировские строчки: «Всё средства хороши для человека, который погрузился в кровь, как в реку». И бьющая твой висок тоскующая мысль: «Проклятая власть! Ну что в ней такого, ради чего невыносимо легко льются реки человеческой крови?!».

… Это, и правда, восторг!

А моя самая любимая корпоративно-шекспировская сцена – «Цветок и нож». Где Макбет, уже убийца, в бесчувственном пьяном кураже, на ресторанной сцене, хватает за что придётся молоденьких певичек-сирен обольстительно-ведьминской «ВИА Гра», а те ласкаются, шепчут, подталкивают лить кровь дальше, больше… И вдруг превращаются в отталкивающих старых ведьм. А в это время Леди Макбет, одна за накрытым столом, запивает таблетки спиртным и плачет.

Изображение на экране дрожит, двоится. Черно. Зелено. И никто не силах сопротивляться мороку – ни убийца, ни его помощница-жена!

«Нож я подарю тебе, ты выиграл пари! Ты так хотел побед – так забирай свой приз! Чего ты ждёшь? Цветок и… Нож я подарю тебе, ты выиграл, бери – теперь он вечно будет у тебя внутри, и ты поймёшь…».

И сразу за этой мощной сценой – странноватая интермедия со Снегурочкой и Дедом Морозом то ли из прикалывающегося новогоднего корпоратива, то ли вообще из невинного детсадовского утренника. И в принципе-то, никаких претензий к этой сценке у меня нет, но, как мне кажется, она опять же зависает – ну будто сбившаяся «матрица»!

Следующий «кусок» – и дрожь катарсиса: самоубийство Леди. Всё тот же туалет. И пустые печальные глаза. И горькое ли, равнодушное ли «ничего не воротишь» с бледнеющих уст. Красное платье. Белая рука. Красная завораживающая густота крови на полу. Пытающийся спасти жену растерянный муж.

… Ну разве это не прекрасно?!

А от лиц Макбета и его Леди вообще глаз не оторвать!

А потом как пенопластом по стеклу – внезапная «Ирония судьбы»! Вечный новогодний Женя: «Утро уже. У меня такое ощущение, что за эту ночь мы прожили целую жизнь». Вечная новогодняя Надя: «Ты, пожалуйста… Вспоминай меня». И Макбет смотрит телевизор, сидя в халате! На всех экранах – Надя, Надя, Надя, Надя. И эти щемящие, из фильма, написанные в 1932 году неизвестным советским поэтом Кочетковым строчки: «Не зарастёт на сердце рана… С любимыми не расставайтесь…». И всемирно известное шекспировское (в переводе Пастернака): «Жизнь – сказка в пересказе глупца. Она полна трескучих слов и ничего не значит».

… И неожиданно знаменитая трагедия превращается в очень личную историю мужчины и женщины, не справившихся со своей жизнью после смерти ребёнка. А больше уже ничего не нужно! Ни повышения. Ни красного платья. Ни секса в туалете – как будто они снова двадцатилетки. И даже Нового года, который снова «к нам мчится». НИЧЕГО.

О! Они пытаются сопротивляться случившейся с ними трагедии. Она долгие годы сидит на антидепрессантах. И как-то бросает Ему: «Ты не знаешь, как это быть мною». А Он ничего «не замечает». Нет… Его бесят перепады Её настроения и, может быть, Он даже желает Ей смерти… Ну иногда… И не всерьёз! А так, как тоже думает, бывает, глядя на начальников, подчинённых, коллег: «А хорошо бы их всех убить!». И однажды на новогоднем корпоративе, где они сначала празднуют Его повышение торопливым туалетным сексом, Он находит Её с перерезанными венами.

В общем, оказывается, что никаких шекспировских убийств и не было! Был корпоратив, на котором играли в «Мафию», а Макбету с его Леди выпало быть мафией, и они весь вечер шутя «убивали» коллег, но Леди Макбет, скорее всего, была под антидепрессантами ещё и вперемешку с алкоголем, и когда их действие ослабло, она пошла в туалет и перерезала себе вены.

И вот уже год прошёл, на новом корпоративе все поднимают тосты за «нового короля Шотландии», а Макбет сидит в халате перед телевизором и смотрит вечную «Иронию судьбы». Плачет. Смеётся. Держит в руках свою мёртвую голову (ту, что Макдуф принесёт Малькольму). В окружении новогодних еловых ветвей «Бирнамского леса» (их держат окружившие Макбета шекспировские персонажи – они же участники корпоратива).

Звучит грустная-грустная музыка из любимой с детства новогодней комедии. И матрица меняет свою программу. А Макбет – то ли герой Шекспира, то ли маленький сломленный человек в большом равнодушном городе – разочарован, разбит, опустошён. Он устал, так устал! И мне становится жаль Макбета до слёз.

Он один – и это навсегда. А всем плевать – у них уже новые герои и новое веселье. И если честно, я не знаю, что сильнее меня волнует… История про цену власти и гибельное одиночество властолюбцев, которую написал Шекспир. Или бесхитростная, в общем-то, история о любви и ничем не исправимом расставании с любимыми ребёнком и женой, которую на сцене Новокузнецкого театра поставила творческая группа во главе с режиссёром Петром Шерешевским.

Одно скажу точно: спектакль в финале наконец-то складывается и «склеивается», а все казавшиеся лишними и странными сцены обретают смысл. Например, та, где Макбет и его Леди, прыгая на четвереньках по чёрному песку, рычат друг на друга, очень похожа на какую-нибудь технику какой-нибудь гештальт-терапии, при помощи которой потерявшие ребёнка родители пытаются пережить трагедию и спасти свою семью… Только ничего у них не получается!

А ещё многослойный, сложносочинённый, словно разваливающийся на куски спектакль, и правда, смахивает на глючащую «матрицу», где чужеродные картинки выпрыгивают вперемешку – то это трагедия Шекспира, то пьяный корпоратив, то утренник в детском саду, то хоумвидео, то приём у психотерапевта, то «Ирония судьбы», то неизбывная личная боль.

… И моё раздражение испаряется, а восторг превращается в рефлексию и «фоновую» волнующую грусть. Вот за это я и люблю Шерешевского! И, конечно, браво артистам Новокузнецкого драматического!

Ближайшие показы «Макбета» – 13 и 27 марта. Возрастное ограничение: 18 лет. Билеты в кассе театра и на сайте nvkteatr.ru.

Инна Ким

Фото: Дианы Токмаковой