Ты в тоннеле. Ощущение движения. Необычный свет. И вдруг ты оказываешься в странном, но неуловимо знакомом месте. Где ты мог такое видеть? Во сне? Здесь вечный полумрак, он плещется и бьётся беззвучными волнами. И в этом пугающем прибое ты видишь силуэты людей. Они шевелятся, переговариваются, даже покашливают. Но все они похожи на тени – как и ты. И тоже со смутным узнаванием оглядываются вокруг. Твой взгляд упирается в качели – на таких ты качался в детстве. Рядом песочница, но вместо привычного, тоже из детства, песка в ней что-то чёрное… Уголь? В панике ты ищешь что-нибудь приятное, успокаивающее. И находишь! Это одинокий берег сливающегося с горизонтом серо-синего всклокоченного моря. На песке лохматится пальма, в волнах ныряет кит. Вот только море, кит, пальма неживые! Холодные. Страшные. Под стать месту, куда ты попал. Как будто разрисовали стену морга, чтобы сделать здешнюю унылую атмосферу поживее. Но как ты вообще здесь оказался? Почему?

… Потому что «Чёрная пурга» на несколько дней накрыла Новокузнецк!

СТРАННАЯ ЖУТЬ

На качелях сидит мужчина неопределённого возраста – то ли ему за сорок, то ли 33. Видно, что он мёрзнет, кутается в пальто, дёргает воротник повыше. Только, похоже, это не очень-то помогает.

Его слова словно подслушанные твои мысли!

«Я не очень понимаю, как я оказался здесь. Это какая-то очень-очень странная история», – говорит Свердлов.

Куда уж страннее! Свердлов сидит на качелях, безуспешно кутается в пальто, говорит сам с собой… И не замечает не только тебя, смотрящего прямо ему в лицо, но и с головы до ног перемазанного угольной пылью шахтёра, который находится от него на расстоянии дыхания!

Другой вопрос: а дышит ли человек с такой дырищей в каске и с таким жутким искажённым голосом, будто доносящимся из каких-то непредставимых холодных тёмных глубин?

Жуть какая! Хочется немедленно отсюда сбежать. Но стыдно. Ты ведь сам пришёл в Новокузнецкий драматический театр на премьеру «Чёрной пурги» по одноимённой пьесе-мороку авторства Анастасии Букреевой. Так что и тоннель, и качели, и нарисованное море – это просто декорации, придуманные художницей Анной Агафоновой для спектакля Филиппа Гуревича. «Вечный полумрак», который будет то вспыхивать, то моргать, то темнеть, то светлеть, – создал художник по свету Павел Бабин. А Свердлов и Мёртвый шахтёр – всего лишь роли в мастерском исполнении Александра Шрейтера и Олега Лучшева.

ВСЁ ПРОИСХОДИТ С ТОБОЙ

Вот видишь, ничего страшного! Но почему-то страшно. А от шахтёра-Лучшего вообще мороз по коже. Глаза сами цепляются за жуткую дыру в его каске, ковыряясь там, как языком по больному зубу. Слух испуганно и заворожённо ловит его морозящие, неживые интонации.

Происходящее на сцене вообще завораживает. Свердлов-Шрейтер, шахтёр-Лучшев и все появляющиеся за ними персонажи так близко от тебя, что протяни руку – и можешь до них дотронуться. А нередко тебя накрывает не очень-то приятное, если честно, ощущение, что ты сам – один из них. А может… Никакие они не персонажи? И всё происходит – несмотря на кажущуюся абсурдность – по-настоящему?

Ты Мёртвый шахтёр. Ты неведомо как оказавшийся в странном городе Н. и застрявший здесь навечно Свердлов. И это ты, падая от ударов, взбираешься на Голгофу. И истекаешь кровью не незримом кресте.

ХРИСТОВА ЖЕРТВА

Гуревич выбрал именно эту линию сложно сплетённой Настиной пьесы. Нет, у Букреевой она тоже есть, в тексте несколько раз упоминается некая Голгофа. То это ближняя гора, то выставка на втором этаже местного краеведческого музея, экскурсия по которой входит в цену купленного Свердловым билета.

Но правду сказать, на «христовость» своего героя драматург намекает мимоходом. А режиссёр делает её чуть ли не главной, когда в финале, практически в лоб, наивно и трогательно, на поставленных в ряд телевизорах появляется фрагментарно составленное тело снятого с креста мёртвого Христа.

На Христову жертву, – которая ждёт героя на голгофе чёрной пурги, куда ему так не хочется, но он понимает, что надо, – напрямую указывает и самая сильная, самая эмоционально тяжёлая сцена спектакля. У Букреевой её нет – у Гуревича её играет Евгений Лапшин (в роли Шахтёра в образе Доктора, смахивающего на маньяка).

Когда следишь за игрой Лапшина-доктора, трудно даже сглотнуть. Дыхание останавливается – так это хорошо и страшно. Вот он, театр абсурда в чистом виде! Под до боли знакомую, прекрасную «Ave Maria», прямо на твоих глазах, происходит рождение и поедание младенца.

Да! Та самая Евхаристия, церковное причастие, одно из важнейших христианских таинств, во время которого верующий вкушает белый хлеб и вино, символизирующие тело и кровь Иисуса Христа.

БОГОЕДСТВО

«Евхаристия» – это «благодарение», при помощи которого первые христиане в I веке нашей эры вспоминали Тайную вечерю, где Мессия и двенадцать его учеников ужинали хлебом, запивая его вином.

Евангелие рассказывает: «Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите: сие есть тело Мое. И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из неё все, ибо сие есть кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов».

… И предатель тоже ел!

А ещё христианское причастие чрезвычайно похоже на ритуальный каннибализм, бывший центральной частью религиозно-магической теофагии. Такой обряд богоедства появился задолго до христианства, на ранних стадиях тотемизма.

Вот и в «Чёрной пурге»-спектакле Христово тело – совсем не хлеб, а кровяные «оленьи» колбаски, которые расхваливает Лапшин-доктор и даже настойчиво угощает ими зрителей.

И от этого всё становится ещё очевиднее и страшнее!

ПУТЕШЕСТВИЕ В ЧИСТИЛИЩЕ

А вообще превращение Свердлова в Иисуса происходит исподволь. И ударяет по нервам во время трогательной, какой-то болезненной и беззащитной сцены любви между ним и Девушкой с золотыми волосами, где «счастливый любовник» со странно, неуместно горьким, почти искажённым мукою лицом вытягивает руки крестом. Будто золотоволосая юная женщина не любовью со Свердловым занимается, а снимает его изувеченные тело с креста, осторожно обмывая уже не кровоточащие раны.

И от этого на ум поневоле приходят цитаты из Евангелия, откуда известно, что Христос после смерти и воскресения спускался в чистилище и ад, где провёл некоторое время, а потом поднялся обратно.

Город Н., где, не помня как, оказался герой, и правда, похож на чистилище, нарок, отстойник, лимб!

«У них есть железнодорожный вокзал, с которого никто не уехал. У них есть кладбище, на котором никого не похоронили…  Девушка с золотыми волосами сказала, что её отец был шахтёр, дед был шахтёр, брат БЫЛ шахтёр, потому что через неделю он погибнет в шахте. Поэтому нет смысла, что он всё ещё ЕСТЬ. И если мы все всё равно умрём, то значит, мы уже в какой-то степени БЫЛИ, а не ЕСТЬ».

МОЖНО ХОТЬ ЧТО ВООБРАЗИТЬ

Но, в принципе, среди кружения чёрной пурги спектакля можно многое увидеть… Например, противостояние человека и системы. Или «русский хтонический «Твин Пикс», где «уголь – это глубинный момент, в котором мы все застряли» (так о своём творении-детище говорит сам режиссёр).

Или изначально обречённое превратиться в ничто сражение сервантеского Дон Кихота и шварцевского Ланцелота, где в роли «мельницы» и «дракона» выступает Медведь, которого надо убить – наивно верит Свердлов-Иисус, – и сразу же всё закончится.

«Чёрная пурга» равно рассказывает и историю Христа, и историю менеджера, прилетевшего из Москвы расследовать смерть шахтёра (не того ли, играемого Олегом Лучшевым, который, незамечаемый героем Александра Шрейтера, следует за ним по пятам и жутко сам себя закапывает в шахте-песочнице?!). Это история жертвы (самопожертвования?) и даже, по признанию автора пьесы, история палача. Ах, да! По новейшей мифологии, созданной в конце 1980-х, человек по фамилии Свердлов – Яков Михайлович, большевик-революционер – был в ответе за смерть царской семьи.

Наконец, при желании, в «Чёрной пурге» можно даже усмотреть противостояние Запада (в лице Свердлова, который говорит про русских в третьем лице и вообще всячески себя «им» противопоставляет) и России (в виде Медведя, которого Свердлову вынь и положи, но надо изловить).

ЖИВОЙ В МИРЕ МЁРТВЫХ

В «Чёрной пурге» вообще много чего – Мураками, Стругацкие, какие-то позднесоветские антиутопии, какие-то хорроры про затерянные города.

Ну а для меня странный мир, куда попадает герой, – это прежде всего населённый мертвецами круг ада ли, чистилища ли, а может, безысходный тоскливый лимб, похожий на гибельную воронку водоворота.

Явно же Свердлов – другой! Он отличается от всех остальных персонажей даже по гриму. У обитателей города Н. голубые лица, промёрзшие заледеневшие ресницы. Но сами они не мёрзнут и вообще чувствуют себя неплохо. А Свердлов мёрзнет! И постоянно морщится, вздрагивает, отстраняется.

Да потому что он живой в мире мёртвых!

ГОВОРЯЩИЕ ДЕТАЛИ

Какое же удовольствие находиться практически внутри многозначного пространства спектакля, так близко, что ты можешь разглядеть каждую деталь!

Помнишь? Ты попал в зрительный зал через специально сконструированный люминесцентно-белый коридор… Он же телескопический трап на самолёт из Москвы в Новокузнецк (или Норильск)… Или (а почему бы и нет?) туннель, по которому летит умерший.

Даже ковровая дорожка, разделяющая и соединяющая актёров и зрителей, – не просто дорожка. Конечно же, в нашей стране она привычный предмет в большинстве домов. Всё равно что этикетка «made in Russia». Но при этом именно по ней выходят новые персонажи, оказываясь лицом к лицу со зрителями. И одновременно это пунктир, по которому движутся персонажи компьютерной игры.

ИГРА

А «Чёрная пурга»-спектакль – это, безусловно, компьютерная игра. Довольно примитивный, в общем-то квест: герой идёт, кого-то встречает, ему нужно сделать то-то и то-то и что-нибудь получить, иногда его убивают, и он начинает всё сначала.

Достаточно вспомнить дёрганные движения, какие вдруг появляются у героев «Чёрной пурги» – ведь именно так по заданному программисту маршруту передвигаются персонажи простеньких игр.

Но не всё так просто!

Мёртвый шахтёр, Девушка с золотыми волосами, Гостиничная проститутка, Доктор то и дело задевают ладонями Свердлова (особенно старается персонаж Олега Лучшева), а Свердлов после этого морщится, ёжится, падает, лежит, пытается ползти. Будто его каждый раз убивают – как в компьютерной игре!

И одновременно эти «чекинящие» прикосновения похожи… На удары, которые Христу наносили до креста и на кресте? Или попытку подпитаться теплом и жизнью живого Свердлова – лакомой для вечно холодных мёртвых мертвецов?!

НОРИЛЬСК, НОВОКУЗНЕЦК?

И в то же время странный город чёрной пурги, поглощающей без следа даже волнистых попугайчиков и не выпускающих из своего закрытого мира никого (помнишь? «У них есть железнодорожный вокзал, с которого никто не уехал») каждому кажется таким понятным, почти родным с этими его старыми телевизорами, качелями, разрисованной попсовым морем стеной, столом на высокой ножке, за которым в неуютном кафе можно выпить чая с водкой.

Потому что это наш город, в котором, как и в спектакле, хватает шахтёров!

А в городе Н. – «зачарованном» месте действия «Чёрной пурги», из которого главному герою никак не вырваться, – их, и правда, что-то многовато. И Мёртвый шахтёр, и Шахтёр, который умрёт через две недели. И даже Режиссёр, Охранник и Доктор на самом-то деле… Шахтёр, которые и не скрывает, что просто надевает на себя карикатурно-узнаваемые маски-образы режиссёра, охранника, доктора!

Удивительно, но в пьесе, написанной про конкретный северный Норильск, родину страшной чёрной пурги, где сама Настя, родившаяся в Мурманске, была не раз, столько «своего» для новокузнечан и кузбассовцев. Ну, например, «наши» построенные зеками здания, и «так топят, что невозможно дышать, открываешь форточку и становится так холодно, что невозможно дышать».

СТЫДНО БЫТЬ РУССКИМИ

Впрочем, всё это приметы многих российский городов. Один «театр имени классиков, в котором играют классиков» чего стоит! Я уже не говорю про совершенно «родную» Работницу музея, роль которой дивно исполняет Полина Зуева… Такую можно встретить в любом уголке нашей необъятной родины!

И вообще автор «Чёрной пурги»-пьесы собрала все известные штампы про Россию и русских – «родовую травму» русской тоски, русскую тайну, чай на водке и, конечно, Медведя!

И в этом столько неприкрытой иронии, что в какой-то момент даже кажется: быть русским – стыдно! Да и герои «Чёрной пурги» как сговорились… Девушка с золотыми волосами: «Мы говорили по-русски, и какая-то английская женщина посмотрела на меня, и мы потом целый день почему-то не говорили по-русски (в тексте пьесы та женщина-англичанке плюёт русской девочке в лицо, и это перекликается со звучащим в финале спектакля: «Куда ты уедешь? Тебе будут плевать в лицо»).

А Свердлов? Он постоянно твердит, что его дед – поляк, а бабушка – шведка, люксембурженка, японка… Кто угодно – лишь бы не быть русским!

И даже чудная Настина фраза об этом! Ну та, про «проклытые корни, которые не дают тебе забыть, что ты серый».

КРОВЬ У ВСЕХ КРАСНАЯ

И это так странно и нелепо. Как, например, стыдиться, что у тебя две ноги, противопоставленные большие пальцы, красная кровь.

Как по мне, так родовая травма пресловутой русской тоски (выдуманной хитрыми менеджерами, чтобы продавать иностранцам русское искусство) точно так же свойственна японцу Харуки Мураками, как и Достоевскому, которого популярный писатель страны восходящего солнца очень любит цитировать в своих произведениях… Впрочем, как и Ницше.

Потому что мы, люди, все одинаковые. У нас противопоставленные большие пальцы и красная кровь. А ещё… «Это мы распяли Христа», это «мы все во всём виноваты». Так что и стыдиться своей случайно выпавшей национальности, равно как и гордиться тем, что ты русский, американец, японец – бессмысленно.

А ВЫБОРА-ТО НЕТ!

«Это честная история про человека, у которого всегда есть выбор», – говорит о своей «Чёрной пурге» режиссёр. И ему вторит главный герой! «Я не пойду туда, у меня есть свобода воли», – почти умоляюще выкрикивает Свердлов.  

А выбора-то нет! 

Он не может остаться, не может и всё. Как не может живой остаться среди мёртвых. Как не может остаться прошедший уровень игрок.

Конечно, держащий джойстик уверен, что это он ведёт своего персонажа. Вот только тот вынужден подчиняться сценарию компьютерной игры, придуманному разработчиком.

Даже у того, кто, горюя в Гефсиманском саду, молил пронести крестную Чашу мимо, была иллюзия выбора. Не пойти на Тайную вечерю. Увернуться от предательского поцелуя Иуды. В конце концов, отказаться перед судьями от своих слов.

А Свердлов получился Иисусом наоборот. Тот, из Гефсиманского сада, приняв муку креста, воскреснул и спустился в чистилище и ад, чтобы освободить души, томившиеся там вечно. А Свердлов просто немного побыл-поболтал с обитателями лимба, подарив им сумасшедшую надежду, – и оставил их насовсем. Не вывел, не спас.

ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Жаль их ужасно!

Девушку с золотыми волосами – её играет трогательная Ксения Барнаева, – чьи микробы только-только стали доверять микробам героя. И Шахтёра, который умрёт через две недели (эту роль исполняет как-то легко и страшно, всё понимающе, обречённо усмехающийся Артём Четыркин).

Шахтёр-Четыркин вообще похож на двойника Иисуса-Свердлова. Только вызывает больше симпатии и сочувствия, потому что молод, красив, одет в белый костюм «жениха» и окружён трагичным ореолом ранней несправедливой смерти, которая оборвёт его только начавшуюся жизнь

Мне жаль даже не слишком симпатичных, но очень смешных персонажей Евгения Лапшина – прямо мюзиклового Режиссёра, карикатурного Охранника, вызывающего оторопь Доктора с чёлочкой и интонациями маньяка.

А особенно жаль героинь Полины Зуевой, которая потрясающе играет Работницу краеведческого музея, Гостиничную проститутку и Продавщицу помидоров. Она единая в трёх лицах (так надо) и в то же время детально разная. И вдруг из-под масок, которые она вынуждена носить и которые так виртуозно меняет, проступает такая нежность!

Неизбывная, женская. Та, что переполняла Марию Магдалину, бывшую блудницу, ставшую мироносицей, которая обмывала и пеленала тело мёртвого Христа.

… Получается, Свердлов всех их предаёт?

И ВДРУГ ТЕБЯ ОСЕНЯЕТ!

А ведь они все так просят Свердлова не уходить!

Но он уходит и даже не появляется на поклонах, где держатся за руки Девушка с золотыми волосами, Мёртвый шахтёр, Шахтёр, который должен умереть через две недели, Доктор, Работница музея.

А ты снова оказываешься в туннеле и внезапно видишь широкую полосу крови на полу! Ещё думаешь: ну и размазало же тут Свердлова! Но почему-то совсем ему не сочувствуешь.

Только колет тревога, а если это Свердлов мочканул мишку? Не может быть! Ну её, эту неприятную мысль!

И вдруг тебя осеняет… Так ведь это не след от мёртвого тела, а родовой путь!

И это ты сам сейчас рождаешься! 

А русским ты родишься или американцем, или японцем – абсолютно неважно. Ведь все люди одинаковые, у нас две ноги и противопоставленные большие пальцы, а кровь – красная.

А ВЫ ЗНАЕТЕ?

В Норильске «чёрной пургой» называют переходящую в ураган метель, при которой скорость ветра превышает сорок метров в секунду. Такого рода природные явления случаются не так уже часто. Самая чёрная «чёрная пурга» была зафиксирована в Норильске в январе 1957 года. Тогда в течение нескольких суток город буквально одолевали циклоны.

Ветер опрокидывал автобусы, валил столбы, срывал крыши. В сотне мест он оборвал высоковольтные провода, вырвав целые пролёты. Была прервана телефонная связь. Без электричества остались все шахты и рудники (кстати, там добывают не уголь, а руду). Свет и тепло перестали поступать в большинство норильских посёлков.

По радио постоянно передавали призывы не покидать без крайней необходимости дома. А тот, кто по такой необходимости оказывался снаружи, шёл практически вслепую и мог запросто потеряться в непроницаемых снежных потоках в двух метрах от крыльца.

И ЕЩЁ…

Из десяти самых крупных аварий на российских шахтах в последние 30 лет три произошли в Республике Коми и на Урале.

Город Копейск в Челябинской области, шахта «Центральная», 7 октября 1993 года. В результате возгорания угольной пыли на конвейерной ленте и последующих взрывов метана погибли 25 человек, из них трое шахтеров и 22 горноспасателя. В ходе ликвидации последствий аварии при повторном взрыве 19 ноября погибли ещё трое горноспасателей.

Тоже «Центральная», но только в городе Воркута в Коми. 18 января 1998 года на здешней шахте при пожаре и последующих взрывах метана и угольной пыли погибли 27 горняков. Тела 17 погибших поднять на поверхность так и не удалось.

Та же Воркута, шахта «Северная», 25 февраля 2016 года. На невообразимой глубине 780 метров – это почти как самая высокая в мире знаменитая «Дубайская башня» – внезапно, один за другим, последовали выброс метана, два взрыва и обрушение породы. 10 человек погибли, 26 пропали без вести.

А семь трагедий ещё масштабнее, с большим числом человеческих жертв, случились в Новокузнецке и в соседних кузбасских городах.

1 декабря 1992 года на шахте имени Шевякова в посёлке Широкий Лог в городе Междуреченске в результате серии взрывов метана и угольной пыли погибли 25 горняков. На поверхность удалось поднять только два тела. Шахта была затоплена и закрыта. Но в 2004 году на её месте открыли новую шахту.

2 декабря 1997 года на шахте «Зыряновская» в городе Новокузнецке произошёл взрыв метана и угольной пыли. Заживо погребёнными под землёй оказались около 100 человек, из них погибли 67. Причиной аварии стал комбайнёр, который случайно раздавил качалкой комбайна самоспасатель, спровоцировавший взрыв неожиданно появившегося в забое газа.

10 апреля 2004 года на шахте «Тайжина» в городе Осинниках погибли 47 шахтёров. К аварии привела совокупность факторов – из-за обрушения породы был повреждён силовой кабель и в условиях сильной загазованности возникла искра, которая и вызвала взрыв метана.

9 февраля 2005 года из-за взрыва метановоздушной смеси на шахте «Есаульская» в Новокузнецке погибли 8 горняков и 17 горноспасателей. Тела троих погибших так и не были найдены. Авария произошла во время ликвидации пожара в отработанной части пласта, когда резко повысилась концентрация метана.

19 марта 2007 года на шахте «Усковская» в Новокузнецке в результате взрывов метановоздушной смеси и угольной пыли погибли 110 человек.

24 мая 2007 года на новокузнецкой шахте «Юбилейная» взорвалась метановоздушная смесь. На месте аварии погибли 38 человек, ещё один горняк позднее скончался от полученных ранений в больнице. Причиной ЧП стало короткое замыкание.

Шахта «Распадская», город Междуреченск, 8-9 мая 2010 года. Здесь прогремели два взрыва метана. В момент первого взрыва под землёй находились 359 шахтеров, из них 276 удалось вывести на поверхность. Для проведения спасательных работ в шахту было направлено девять отделений горноспасателей, и в это время произошёл второй, более мощный взрыв, разрушивший наземные сооружения «Распадской». Всего в той катастрофе погиб 91 человек, порядка 100 получили ранения. Тела 11 погибших так и не были найдены. В конце 2014 года добычу угля на шахте восстановили в полном объёме.

Инна Ким

Фото Дианы Токмаковой