Алтай после наводнения: пациент скорее жив, чем мёртв… Да что там! Он, пациент – Горный Алтай – живее всех живых! О бушевавшей здесь стихии напоминают разве что вырванные с корнем сосны, окаймляющие успокоившееся русло молочно-зелёной Катуни, точно экзотичная деревянная оправа – чудесный нефрит, а ещё занесённые поднявшейся рекой на скалы и острова и печально сохнущие там, будто призраки кораблекрушения. Да! Откуда не просили, повылезала мошкара и комарьё. Не то, чтобы сильно, но всё равно достаёт – ещё год назад этого докучливого племени здесь и в помине не было.

А бабочек сколько – алтайские, они даже красивее и разнообразнее тропических! И белые, и жёлтые, и кофейные, и чёрные, маленькие, большекрылые, глазастые, пятнистые… Такие дурашки – садятся прямо на тебя, лепятся крошечными лапками на голые руки, рукава, волосы, тычутся щекотными локаторами-усиками, снова взлетают, ползают по яркому разнотравью, по фиолетовым, лимонным, белоснежным, одуряющее пахнущим алтайским цветам, по горячей розово-медовой коре высоченных, точно корабельные мачты сосен, носятся над бурлящей кудрявыми барашками бледно-голубой рекой!

Торжественные колонны туристов маршируют по местным достопримечательностям – с обязательной остановкой на острове Патмос, с маленьким сосновым скитом Иоанна Богослова, с наивной наскальной живописью в крошечном гроте, где местная монахиня изобразила известную библейскую сценку с участием трёх волхвов, с вырезанной из камня богородицей, ласково прижимающей головку новорождённого Иисуса. Туда ведёт узкий подвесной мостик, под которым гремит-бурлит становящаяся почти белой Катунь.

Ещё один излюбленный вариант поразмять туристические косточки – забраться повыше, по горной тропке, вьющейся серпантином в живописном ущелье, к какому-нибудь водопаду, коих только в Катунском бассейне насчитывается около семи тысяч, и все они честно льются многочисленными ручьями-речками вниз, в Катунь… Там даже эдельвейсы есть!

Кто-то штурмует карстовые Тавдинские пещеры, протянувшиеся в известняке аж на пять километров. Кто-то не спеша рысит по розово-зелёному сосняку на крепких кареглазых алтайских лошадках. Кто-то месит снег на западном склоне хребта Иолго – ради того, чтобы запечатлеть себя, любимых, у каждого из семи ледниково-тектонических Каракольских озёр, хотя некоторые из них доступны, только если есть специальное альпинистское снаряжение.

А знаменитая Козья тропа, по которой, говорят, японские военнопленные таскали лес для строительства, ближе к вечеру превращается во что-то до неприличия похожее на променад. То мягко, как обычная лесная тропинка, то жёстко и узко, прямо над высоким обрывом, по сплетённым в единое целое корням и камням, она вьётся над Катунью, под горой Бешпек (пять горок, если по-алтайски), от храма святителя Макария, основателя патмоского скита, до Чемальской ГЭС, где уже несколько лет как спустили водохранилище, а когда-то оно каждое лето становилось тёплым и шумным от купающихся взрослых и детей.

Там прозрачная тёмно-коричневая Чемалка впадает в молочную голубую Катунь – клубится, вихрится, шумит, а потом растворяется… Точно пиво в молоко! Кстати, если их нагреть и смешать, то получится немного противное, но очень эффективное народное средство, которое прекрасно помогает даже при самом злющем бронхите… Вот только эти пиво с молоком в их природном исполнении – Чемал с Катунью – такие ледяные и бурные, что редкая туристическая птица отважится туда сунуться.

Но если отважиться! Уже после пяти минут борьбы с текущей с ледников нефритовой Катунью ты выскакиваешь под жаркое алтайское солнышко с совершенно непередаваемыми ощущениями – кожа в ледяных синих мурашках, а под ней бежит, разливаясь, ласковый пожар… То, что называется – такой холод, что обжигает!

Здесь, на Козьей тропе, у каждого живописного вида скапливаются целые очереди желающих сфотаться, дети, как козы, карабкаются повыше над обрывом, взрослые пробуют дегустационную медовуху, а пугливый, большеглазый, годовалый моралёнок Крым, смахивающий на жирафёнка из-за своих высоких ножек и маленьких трогательно-шерстистых рожек-пупырышек, тыкается мягкими губами в плечо продающего нехитрые сосновые поделки хозяина – семечки давай!

… В ночь на 30 мая на столицу Республики Алтай налетел мощный водяной вал. Такого наводнения не припомнят даже старожилы. В исторических хрониках тоже ничего подобного не сообщалось. Правда, в июле 1944 года от ливня сильно разлилась река Черемшанка, и в город хлынула грязь вперемешку с камнями – селевой поток.

Уже в нынешнем веке здорово разливались алтайские речушки Майма и Улалушка. Но алтайцы к характеру своих горных рек давно привыкли – местные, к примеру, никогда не строятся прямо на берегу Катуни, Чемала, Элекмонара, которые всё время то поднимаются, то опускаются. Вот и не приходится им теперь ставить новые заборы вместо смытых наводнением, восстанавливать постройки, ремонтировать дома!

Первыми удар майско-июньской стихии встретили жители пригородного Кызыл-Озека. Огромный водяной вал пришёл с озер, расположенных в окрестностях села Урлу-Аспак, и прорвал плотину на реке Сайдыс ниже поселка Куташ. За пятнадцать минут размыло четырехметровую береговую дамбу. За полчаса сметавшая всё на своем пути вода докатилась до Горно-Алтайска, отрезав к утру выезд из города, превратив в широкое озеро местный парк, попав в трансформаторные подстанции и вырубив электричество, сломав пешеходные мостики, провалив большой мост.

5945 человек оказались в зоне затопления. 1803 частных домов были затоплены или подтоплены. 11 мостов сорвало водой. Дороги размыло. А многие туристические базы Горного Алтая понесли общий материальный ущерб на сумму в несколько миллионов рублей… Но! Как ни странно, после столь нашумевшего наводнения они – вместе с частниками – уже приняли в два раза больше туристов, чем в прошлом спокойном году!

А народ всё ещё сюда едет… и летит! Много людей из центральной России, много москвичей. Кстати, «Москва» продолжает активно раскупать алтайские земли, ставит длинные заборы вдоль Катуни, строит турбазы и частное дачное жильё… Везде – на речных берегах, на Козьей тропе, в расщелинах слоистых сиренево-зелёных скал, в сосновых лесах, густой толстой шкурой покрывающих складчатые горы, похожие на застывшие навечно лесистые цунами, мифических драконов, древних динозавров, даже в Тавдинских пещерах, даже на Каракольских озёрах – малосимпатичные человеческие следы!

Бутылки, пакеты, жестянки, идиотские надписи на волшебных алтайских камнях и скалах и прочий мусор, которым глупое человечество так любит метить территорию, на которую его просто пустили пожить, которая не ему принадлежит… Ох, нельзя так долго и глупо испытывать терпение древних духов Земли – изначальных, грозных, только дремлющих…А то получим по первое число – как расшумевшиеся дети, разбудившие отдыхающего после работы отца!

Вот и алтайские шаманы говорят, что река Катунь… просто устала от людей, которых с их дурацкими турбазами и гигантским количеством мусора слишком уж много накопилось по берегам алтайских рек и речушек. Так что нынешнее наводнение – это всего лишь попытка природы убрать то, что ей мешает, то, что здесь лишнее, очиститься и жить дальше… Пока – всё-таки с нами, но лучше, наверное, вообще без нас?!

За неделю на молочно-зелёной реке, похожей на дивный нефрит в диковинной оправе из лежащих по берегам вырванных с корнями сосен, я видела, как Катунь снова чаще задышала, подняв грудь где-то на 30-40 сантиметров, скрыв камни, на которых так хорошо болталось в ледяной водичке ногами ещё в первый день приезда сюда… Но пока ещё она спокойна, ещё не бурлит, не сметает, не ломает… Шумит на разные голоса, вертит круги, вспенивается, несётся дальше… А человеческого мусора на берегу только прибавляется!

Инна Ким
NK-TV.COM