Как французское кино

Только что, наверное, минут тридцать, а то и сорок ползли по домбытовскому кольцу вместе с такими де печальными машинами, маршрутками и трамваями. Рация в нашем такси всё время нервно пищала, сообщая то о пробке у Рембытсервиса, то о пробке на Запсибе… Авария – там-то, авария – там-то… Страшная вещь – эти аварии! Только за вчерашний день на кузбасских дорогах в результате ДТП погибли два человека.

А тут ещё накануне вечером по поручению губернатора Кемеровской области нас заботливо предупредили об опасных погодных явлениях и резком подъёме уровня воды в Кондоме, Томи и других томских притоках – аж до двух метров, как ожидает Гидромецентр… А осадки всё не кончаются – завтра, по всей видимости, будет то же самое. Кажется, синоптики называют это ливневыми снегопадами. Забавно!

Но думать об этом совсем не хочется, когда вокруг такая красота! Прямо как во французском кино… Снег, едва коснувшись стекла машины, точно влажным, длинным поцелуем, тут же превращается в слёзы… От нечего делать – всё равно застряли в пробке! – я начинаю щёлкать телефоном прямо из машины, даже не опустив стекла.

Просто невозможно не испытывать щемящую нежность вот к такому первому снегу, падающему густыми мокрыми хлопьями вперемешку с ветром и исчезающему без следа, не успев даже добраться до земли. Если подумать, в этом столько безнадёжности! А он всё-таки летит. И тает. Точно письмо, которое адресат сжёг, даже не распечатав конверт.

Тихие продуваемые октябрём улицы. Мягкий белый снег на ярко-зелёной траве, от вида которой почему-то становится невыносимо грустно. А на нежной эмали небес проступает неуловимое выражение неотвратимо наступающей зимы, которое ни с чем не спутаешь…
Ветреные сумерки, низкое небо и снег, нет, пока ещё только снеголёт, но уже неумолимо ложащийся на землю, явно говорят о том, что зима будет если не вечно, то уж точно – очень-очень долго.

На городских аллеях совсем безлюдно… Но это не надолго – ведь за временем первого снега всегда приходит время снеговиков. Тогда всё вокруг покроется мягкими пуховыми сугробами, и заснеженные люди торопливо понесут домой сияющее облако своих дыханий. А с низких мглистых небес полетит даже не снег, а какое-то нежное снежное мерцание! Каждая невесомая снежинка удивительно точно ляжет вниз на одной ей предназначенное место. И в сиреневых сумерках укутанные в пуховики дети станут лепить забавных снежных человечков с веточками вместо рук.

Зимний холод бережно стянет землю, и весь мир заполнится мягким белым снегом, первозданность которого лишь слегка оттенена свежей цепочкой смешных птичьих следов. Свет первых звезд и первых фонарей, поблёскивая, отразится в каждой снежинке, тихо ложащейся вниз. И если подставить лицо этому нежно сияющему снегу-свету, то он, коснувшись тёплой щеки, превратится в слёзы, расплываясь сквозь мокрые ресницы в невозможное синее сияние.

Но сейчас ещё только середина осени. Пятница. Вечер. Продрогшие люди спешат в тепло и свет своих домов. Всё пространство вокруг ощутимо пахнет свежевыпавшим снегом. Пальцы холодны от ветра. И сердце стынет… Вот такое чёрно-белое французское кино, которое ежедневно без устали и передышки крутит холодный ветреный октябрь!

По утрам его лужи стянуты тоненькой плёнкой беспомощно хрусткого льда. А к полудню они уже бездонные и прозрачно-синие, как небо над ними. Ну а вечером опять снеголёт, и всё вокруг затянуто серой дымкой воды, пахнущей влажной тряпкой. И сквозь это неясное грустное марево тихо сияют зажженные окна – доверчивые синие глаза кротких городских многоэтажек, которые прячут в своей тёплой глубине обычные тайны человеческих жизней, закрывая их от остального мира густыми ресницами штор.

Далеко внизу, под ними, в чёрных пустых дворах, похожих на брошенных и одичавших животных, в высокой воде стоят стыдливые стада замёрзших кустов и деревьев. И мокрый октябрьский снег тихо льётся на их беззащитную наготу – сквозь размытое сияние словно бы плачущих окон. А сырой осенний ветер слизывает их на лету… И всё это нежно пульсирует дыханием собственной сложной жизни!

Арина Романова