Кто «расшатал» климат, вызвав ураган, снег и похолодание в конце весны, и ждать ли наступления вечной осени, «Газете.Ru» рассказала климатолог, эксперт по экстремальным осадкам, старший научный сотрудник Института океанологии РАН и профессор Университета Гренобля (Франция) Ольга Золина.
— Ольга, как вы, находясь во Франции, смотрите на происходящее в центральной России, глазами климатолога? Кажется, уже второй месяц у нас холода, дожди, град, снег и ураганы…
Читайте также
Ураган, которого не было
— На самом деле немного меньше, это началось в начале мая, а до этого, в апреле все было в пределах нормы. Ничего особенного в этом нет, поскольку июньские возвраты холодов происходят, если не каждый год, то с некоторой повторяемостью, и это не ново. Так выстроилась атмосферная циркуляция — стоит так называемый циклонический блокинг, который понемногу начинает разрушаться.
Над Атлантическим океаном стоит мощный антициклон с высоким давлением, а по его северной периферии один за другим идут циклоны. Эти циклоны закачивают холодный, влажный воздух с Арктики, и как результат- в европейской части России перенос осуществляется не с запада на восток, а с севера на юг.
И эти циклоны идут одним потоком и действительно интересно, почему этот блокинг так долго не разрушается.
Но здесь ответа пока никто не даст. Прошлым летом мы говорили с вами о «нервозности» климата, и сейчас налицо ее очередное проявление. За последние сто лет мы основательно влезли в изначально саморегулируемую климатическую систему, и она уже не успевает отрабатывать, возвращаться к некому балансу. Как результат, возникают нетипичные или экстремальные погодные события, и их с каждым годом становится все больше и больше.
Сейчас даже сложно предположить, что еще можно ожидать.
— Какие погодные рекорды за это время были поставлены? Май назвали самым холодным в XXI веке…
— Да, из событий нетипичным был ураган с высокими скоростями ветра, совершенно не характерными для этого района. И если в США смерчи и торнадо это хорошо известные и распространенные явления, то для Москвы это, конечно, экстремальное событие. Такие большие скорости ветра в Москве уже наблюдались, но, к счастью, очень редко. Этот шквал стал последствием прохождения атмосферного фронта, резкого падения давления, и как следствие — увеличения скорости ветра.
— Есть ли у нынешнего продолжительного похолодания в Москве исторические аналоги?
— Нельзя путать погоду и климат. Если бы у нас в течение 30 лет каждый год в июне температура держалась около +6 градусов и выпадал снег, мы могли бы говорить о какой-то глобальной климатической перестройке. Если такое происходит раз в пять или десять лет, то это локальная перестройка циркуляции атмосферы, которая потом вернется в свое привычное течение.
Если говорить об истории, то у нас очень мало данных. О том же Малом ледниковом периоде мы можем судить лишь по каким-то летописям, записям монастырей и картинам. К тому же это совершенно разные временные масштабы — там речь шла о похолодании, длившемся примерно 400 лет. Поэтому лучше смотреть назад на период инструментальных наблюдений, и, тогда видно, что недавно чуть не был побит рекорд самой низкой температуры 6 июня — +5 градусов.
— Тот факт, что-то, что мы наблюдаем сегодня — дело рук самого человека, для ученых не оставляет сомнений?
— То, что человек влез в климатическую систему — это доказанный факт, на это указывают результаты моделирования климата, обобщенные в отчетах IPCC. Антропогенный фактор, безусловно, есть и он влияет на климат, и мы ничего не можем с этим сделать, так как не можем взять и остановить промышленность. И это приводит к нетипичному поведению климатической системы, которое зачастую вызывает у нас удивление, так как оно сильно отличается от того, что мы можем предполагать.
Не вызывает сомнений и то, что таких «странных» погодных проявлений будет все больше и больше.
— В прошлый раз вы говорили, что одним из проявлений глобального потепления может стать наступление вечной весны или осени с неявными границами сезонов, постоянной облачностью и осадками. Не предвестника ли этого мы видим?
— Если наблюдаемое сегодня мы будем видеть каждый год в течение длительного времени, тогда мы сможем говорить об изменении климата, уменьшении межсезонной амплитуды, и о том, что средняя температура летом уменьшается. Некоторое время назад в Москве были очень теплые зимы, когда на Новый год практически не было снега несколько лет подряд. Правда, потом все переключилось и стало нормальным. А пока мы видим, что да, начало лета холодное и не очень приятное.
Вечная осень — это одна из теоретических возможностей, которая может реализоваться в связи с глобальным потеплением.
Климатологи работают, в основном оглядываясь назад, анализируя, что произошло за последние десятилетия и пытаясь понять, почему это произошло. Что касается долгосрочных прогнозов, то ими занимаются ученые, работающие с моделями общей циркуляции, основанными на гидродинамических уравнениях. Однако, для получения долгосрочных прогнозов климата необходимо выбрать сценарий того, как будет меняться количество СО2 в атмосфере. Этого же никто не знает и существует несколько примерных сценариев — пессимистичный, то есть очень сильное увеличение концентрации парниковых газов, то, как все идет сейчас, и оптимистичный, то есть резкое сокращение выбросов.
— Что думают ваши коллеги и вы по поводу недавнего выхода США из Парижского соглашения?
— Вообще, Парижское соглашение — довольно искусственная вещь, так как основными «поставщиками» парниковых газов являются развивающиеся страны, у которых очень много других проблем и изменение климата стоит для них далеко не на первом месте.
Но наши американские коллеги очень насторожены и озабочены тем, что Трамп уже неоднократно не очень позитивно высказывался о фундаментальных исследованиях в климатической науке.
Для него на первом месте стоят так называемые «climate service» — то есть практические приложения.
Однако практические приложения относятся в основном к прогнозу погоды, грубо говоря, брать завтра зонтик или нет, а для улучшения качества прогноза погоды необходимы именно фундаментальные исследования климата. Конечно, в объявленном Трампом выходе из Парижского соглашения хорошего мало не только с точки зрения проблемы глобального потепления, но и с точки зрения развития климатической науки.
