Его самобытный талант в кругах специалистов давно признан как национальное достояние. Его имя вошло во «Всемирную энциклопедию наивного искусства», изданную в Лондоне и Белграде в 1984 году. Его бесхитростные, пронзительные картины знает весь мир, они выставлялись в Москве, Париже, Берлине, Бонне, Праге, Токио, Нью-Йорке. А он горько говорил: «Вся моя жизнь, весь мой труд прошли задарма, а зачем – я не знаю. Неужели найдутся такие люди, проглотят мой труд, как жадный крокодил, или выбросят?».

Ему посвящены более 150 «чужих произведений» – статей, книг, фильмов. Пожалуй, самым ярким из них стало кино «Серафим Полубес и другие жители Земли». Но когда в середине 1980-х в центральном кинотеатре Прокопьевска шла премьера этого фильма, никто и не посмотрел на махонького, заросшего, как лесовик, голубоглазого старичка, которого привели на киносеанс две учительницы.

А он, Иван Егорович Селиванов, и правда, походил на сказочного лесовичка – маленького роста, с ярко-голубыми глазами, сияющими детским любопытством. Будто только что вышел из укромной зелёной сени… Совпадение, нет ли, но его фамилия произошла от канонического мужского имени Селиван, а оно от латинского сакрального silvanus – «бог лесов»!
Ивана Селиванова «открыли» в 1970-х и сразу начали называть сибирским Пиросмани и Ван Гогом. А художников действительно многое роднит: странствия, почти нищенствование, одинокая смерть, жадное любование миром. Как и Винсент, он часто рисовал сам себя. Но даже рисуя других – оделял их своим взыскующим, горюющим взглядом. Как и Нико, он любовно изображал животных, глядящих тебе в душу человеческими глазами. Лукавых, простодушных, печальных. Деревенских собак, коров и петухов, библейских оленей и львов, домашнего любимца Ваську. О! Они больше похожи на иконы, чем на образчики анималистического искусства.

В 1986 году чудной старик-лесовик с прокопьевского Марса, «Серафим Полубес», сибирский Пиросмани, прокопьевский Ван Гог, всемирно известный художник-наивист Иван Селиванов поступил в дом для престарелых и инвалидов, расположенный на берегу Беловского водохранилища. На странного спостояльца там долгое время смотрели косо. Ну какой он знаменитый художник? Сочиняет, конечно! Чего только не сделаешь от одиночества, чтобы привлечь к себе внимание!

Ему отказывали в скромных просьбах, казавшихся глупыми капризами: дать баночку полоскать кисточки, купить бумаги. Крутили пальцем у виска, посмеивались. И только позже, когда к местному «сумасшедшему» приехали «настоящие» художники из Новокузнецка, он получил заветное – возможность рисовать.

Диковинному жильцу даже выделили две комнаты – неслыханное дело! В одной он проживал сам-один, а другая была приспособлена под мастерскую. С первым светом и до последнего ясного луча он стоял за мольбертом. Естественно, из-за такого особого отношения завистников у непонятного старика лишь прибавилось.

Переживал ли он по этому поводу? Гордился ли втайне своей славой? Тосковал ли в казённых стенах по делившим его одиночество, но оставшимся в прошлой домашней жизни коту, петуху да курице? Скучал ли по общению с когда-то так шумевшими по его поводу художниками, журналистами, искусствоведами, режиссёрами?
… Иван Селиванов родился на Русском Севере, в Архангельской области, и когда умер отец, ему, пятилетнему, пришлось идти с мамой и братьями христарадничать. В 15 лет его взяли пастухом в соседнюю деревню. А спустя два года он начал скитаться. Был кузнецом, слесарем, кочегаром, печником, сторожем, подряжался на стройки в Мурманск, Архангельск, Онегу, Свердловск. Дошёл до Запорожья, где нашёл свою голубушку, одну-единственную на всю жизнь, себе под стать.

Вместе с женой Иван Егорович перебрался в Ленинград, откуда в 1941 году они были эвакуированы в Кузбасс. Сначала жили в Новокузнецке и Мундыбаше, потом переехали в Прокопьевск, где позже построили дом в местном посёлке, прозываемом Марсом.
Неожиданную славу встретил скромно. Похоронив жену, еле выкарабкался из горя (спасло искусство!). Оказавшись в доме-интернате, всё время рисовал.

Здесь появились на свет его легендарный автопортрет и щемящий «Портрет матери» – единственное во всю жизнь материнское изображение! Этот строгий и горький портрет –почти икона. Он о родине, о собственном детстве, о почти забытой женщине, оставшейся без мужа с тремя детьми на руках и так давно, рано умершей. А ещё он о мире, который никогда не умирает! И о том, зачем мы все живём.

«Я рождён своей мамушкой Татьяной Егоровной не для больших денег, не для роскошной жизни, а просто для жизни, как всякое живое существо в природе» – написал Иван Егорович однажды.
Он был самый что ни на есть обычный необычный человек – радующийся вниманию и похвале, равнодушный к деньгам, свято верящий в силу своего искусства. Ещё когда с ним «носились» москвичи, ему предлагали продать одну из работ за границу за большие деньги, но он наотрез отказался: «Всё, что сделано, принадлежит только моей советской России».
Он вообще продал в своей скудной достатком жизни только две картины – остальные, 400 работ, сразу посылал в Москву: «для потомства, для новых поколений». Многие из них и сейчас там, в заочном народном университете искусств имени Крупской, куда он был принят по случайно увиденному в газете объявлению.

А дело было так: в возрасте около 40 лет он увидел в магазине картину, которая перевернула всё внутри, как буря в море. И на первом в своей жизни рисунке Иван Селиванов изобразил обыкновенного воробья, что летал по соседству (его-то начинающий художник и отправил с документами в приёмную комиссию!). А потом уже и остановиться не мог: пернатые и четвероногие «соседи» по миру – петухи, собаки, коровы, коты – будто сами просились на лист.
Только одной жены он нарисовал больше сорока портретов. Голубушка Варвара Илларионовна ворчала, конечно, что лучше бы он мастерил печи – хоть деньги в доме водились бы. Да разве его переупрямишь!

А когда она, делившая все невзгоды и редкие радости, умерла, осиротевшему Ивану Егоровичу никак не рисовалось целый год, – и вдруг появился кот на снегу! Хрупкий предвесенний свет, полные ужаса кошачьи глаза, одиночество, боль, непринятие смерти родного человека… Гениальная картина.

Иван Селиванов умер 1 марта 1988 года в одиночестве. Был похоронен на местном кладбище посёлка Инского, расположенного рядом с домом престарелых.

А за два года до своей смерти он неделю прожил в гостинице «Новокузнецкая», стал гостем дискуссионного киноклуба «Диалог» в библиотеке Гоголя, участвовал в открытии экспонировавшейся в Новокузнецком художественном музее персональной выставки живописи и графики, был окружён поклонниками и единомышленниками. В память об этом наш музей каждую весну собирает неравнодушных к наивному искусству новокузнечан.
В нынешнем году по случаю 115-й годовщины со дня рождения Ивана Селиванова к Новокузнецкому художественному музею присоединились Центральная городская библиотека имени Гоголя и литературно-мемориальный музей Достоевского – вместе они представят посвящённый художнику проект «И была жизнь». Открытие выставки подлинников, живописных и акварельных работ, рисунков, дневников, писем, афиш и фотографий из музейных фондов и личных коллекций состоится уже в эту пятницу 25 марта в 17:00.
А в следующий вторник 29 марта приходите в нашу Гоголевку на конференцию, посвящённую жизни и творчеству всемирно известного художника-наивиста – начало в 14:00.

Инна Ким

NK-TV.COM