Ровно 95 лет назад было организовано управление Тельбесстроя, которое должно было обеспечить строительство Тельбесского металлургического завода. Но буквально в считанные недели управление было переведено из Томска на строительную площадку КМК, будущий завод переименовали в Кузнецкий, а стройка стала легендарным Кузнецкстроем.

«Партия оказала мне большое доверие – я был назначен главным инженером Кузнецкстроя, – много позже писал академик и вице-президент Академии наук СССР Иван Павлович Бардин, – Впервые в Сибири, ещё недавно – стране ссыльных, стране, которой пугали людей беспокойных, строился металлургический комбинат, один из крупнейших в мире».

В поезде Иван Павлович почти не отходил от окна. Его, привыкшего к многолюдности и шуму южных дорог, особенно поражала пустынность – людей почти не видно, редкие станции в несколько домиков терялись в бескрайних равнинах. И везде – густая пелена снега, скованные льдом реки. Железная дорога – вот и всё от современности, что он здесь видел.

Ранним утром он вышел из поезда в Новосибирске. Длинные снежные улицы с деревянными домиками. Кое-где добротные каменные дома. В центре – несколько больших зданий, среди которых высилась только что построенная гостиница. На месте, в крайкоме, не было первого секретаря, известного революционера, старого большевика Роберта Индриковича Эйхе. Но Бардин встретился с другими партийцами и по их просьбе подробно рассказал, как он представляет себе будущее строительство. Ведь металлургия для них была совершенно новым, незнакомым делом.

На следующий день Иван Павлович уехал в Томск, где обосновалось Тельбесбюро. Первое знакомство разочаровало – у сотрудников не было опыта большого строительства, о будущем заводе они имели весьма смутное представление. Это были типичные для того времени проектировщики, оторванные от живого дела. Но всё же к приезду Бардина был завершен неплохой ситуационный план строительства завода. А по рудникам были составлены проектные задания.

Из Томска главный инженер отправился в Кемерово, а оттуда в Кузнецк. Ему хотелось посмотреть, как работают в условиях Сибири коксовые печи. Оказалось, сибирский климат вовсе не препятствие для коксохимии – коксохимический завод работал тут так же, как и на столь знакомом ему юге.

Побывал Бардин и на Гурьевском заводе, который передавался Кузнецкстрою для помощи в строительстве. Там работали доменная и мартеновская печи, прокатный стан. Это небольшое металлургическое предприятие впоследствии сумело давать строителям Кузнецкого гиганта почти всё необходимое им количество металла.

И вот, наконец, Бардин прибыл на станцию Кузнецк, где его встретил заведующий кузнецкой конторой Тельбесбюро, чтобы отвезти ночевать в единственный двухэтажный барак. Наутро Иван Павлович уже ехал на лошадях осматривать площадку. Кругом расстилалась заснеженная равнина с холмами по краям, и только вдалеке виднелись какие-то домики. Старый возница, неторопливо помахивая кнутом, вёз его мимо «посёлка», представлявшего собой всего четыре дома и конный двор, за которым тянулись беспорядочно разбросанные лачуги.

«Что за места мы проезжаем, дед?» – спросил инженер. Старик ответил: «Да это город-сад». Бардин недоверчиво хмыкнул: «Ты что смеёшься, дедушка?». Но дедушка говорил всерьёз, хотя немного перепутал – на самом деле место предполагавшегося строительства завода и города называлось «сад-город».

На первый взгляд строительная площадка Кузнецкого комбината Ивану Павловичу понравилась – она выглядела довольно ровной, и к тому же его цепкий инженерный глаз сразу отметил, что по берегам Томи и Кондомы можно добывать камень и песок с гравием для бетонных работ. Только когда глубокий снег сошел, площадка показала все свои пни, бугры и болота, для устранения которых потребовались значительные земляные работы.

Решив, что площадку необходимо связать с железной дорогой, главный инженер Кузнецкстроя, ещё не имевших соответствующих официальных полномочий, заключил договор с местным управлением Наркомата путей сообщения на строительство подъездной железнодорожной ветки. А вскоре Бардин снова появился в Томске, где тут же дал задание Тельбесбюро срочно проектировать жилые бараки для рабочих, хлебопекарни, бани, водопровод.

И сразу же поехал в Москву, где сам подбирал механизмы для строительства, договорился с инженером-металлургом Грум-Гржимайло о проектах кирпичеобжигательных печей и домен, а с академиком Шуховым о проекте здания для 150-тонных мартенов. Ездил Иван Павлович и в Ленинград, куда прибыли американские инженеры и где был составлен протокол, предусматривающий, что годовая производительность будущего завода составит 525 тысяч тонн металла. И только пару месяцев спустя пришёл приказ Председателя ВСНХ СССР о его официальном назначении!

Эта стройка стала одной из самых крупных в мире, одной из важнейших в пятилетке. К ней были прикованы взоры всей страны.

Перед отъездом в Кузнецк Бардина пригласил к себе сам председатель Высшего совета народного хозяйства СССР Валериан Владимирович Куйбышев. Высокий партийный деятель расспрашивал Ивана Павловича о Кузнецкой площадке и нельзя ли увеличить размер доменных печей. А на прощание сказал: «Вы имейте в виду, что это глубокая разведка партии и рабочего класса в завтрашний день нашей страны. Это будет замечательное завтра. И это очень почётная задача для инженера. Вам не один из них позавидует». И, протянув Бардину руку, пожелал ему «счастливых успехов».

И «счастливые успехи» не заставили себя ждать! В апреле 1932 года Бардину было присвоено звание академика. С 1939-го по 1945-й он был заместителем наркома Комиссариата чёрной металлургии СССР. А в годы войны руководил работами Академии наук, направленными на мобилизацию ресурсов восточных районов для нужд обороны страны.

Герой Социалистического труда, действительный член многих зарубежных академий и научных обществ, лауреат Ленинской и Государственных премий, награждённый семью орденами Ленина, Иван Павлович Бардин умер в 1960 году. Это произошло во время заседания Госплана СССР – через несколько минут, как он закончил свою речь.

Инга Видалова