Открытие выставки «Круга Чистых»: очень много людей; мало света – он колышется невнятной тусклой массой в серых окнах художественного музея. От этого тесно перемещаться по вернисажу: невозможно найти такую точку в пространстве, где удобно стоять, впитывая изобразительный ряд. Иначе его шёпот и крик оказываются у тебя внутри – а за лесом трудно разглядывать деревья. Слишком сильный фон. Единственное утешение – музыка. Милый маленький концерт: чудный струнный квартет; ласковое говорение гитары; весёлые фортепианные рыдания; бархатный голос Сергея Ермакова, поющего классику, поющего блюзы – будто ты с ними наедине. И сразу становится тише… Почти хорошо!
Белый шум, безостановочно издаваемый движущимися, переговаривающимися, сталкивающимися человеческими телами, вдруг отключается – видно, привыкла. И можно, инстинктивно лавируя между всеми, идти, стоять, возвращаться – прикасаясь тоненькой кожицей души к каждой из выставленных картин, ощущая хрупкую теплоту их миров, запечатлённых и этим запечатанных. М-м-м – приятно! И всё ожидаемо: это – Колотвина, это – Колотвин, это – Егоров. Они абсолютно узнаваемые: манера, все возможные невозможные образы, даже излюбленный цвет – и это удивительно успокаивает.
И, конечно же, приятное узнавание старых-добрых цитат, намертво вписанных в мировую художественную культуру, – они как встреча с давними друзьями, которая радует всегда. «Забытые легионы», «Крестовый поход», «Династия хранителей», «Ворожба», «Карнавал желаний», «Трубадуры», «Сказание», «Прежние люди»… Так вот ты какой: дивный «зверёк» – «Метамифика»! Говорящие на этом языке художники – яркая и нежная, экспрессивная Марина Колотвина, внимательный строитель странных, переливающихся из света в свет форм Валерий Колотвин, сумеречный, таинственный, скорбно-строгий Константин Егоров – совершенно разные. И это – хотя и создаёт свою ровную гармонию – не даёт твоему взгляду заскучать.
Я стою напротив «Солнцеворота» Марины Колотвиной – он мне сразу бесповоротно понравился. Кажется, это самая выигрышная стена в музейном зале – я здесь неизменно нахожу что-нибудь, чудно веселящее моё воображение. Но главное – как много в этом звуке… Великая мистерия солнечного рождества; конец и начало; пробуждение сырой земли, ещё спящей под декабрьским снегом; ожидание будущих жадных жатв и нежных всходов – воскресение жизни в новых зёрнах.
И ангельские лики – словно перешептывающиеся с рублёвской троицей – немного растеряны. Ещё бы! Сейчас как начнётся: младенец-солнце, требующий внимания и любви, как все младенцы; волнующие, беспокоящие слова, от которых хочется отмахнуться; безысходная тоска гефсиманского моления о чаше; поцелуй и звёздное распятие, выкупающее души людей; суд и прощение. Два нежных Михаила и ангел Габриэль Гарсия Маркес, летящие по небу облаками! Так вы об этом – в сумрачных купальнях, в сожжённом солнцем городе еврейском, в цветущих беспощадно, тяжко, душно мазках сирени возле чёрных глаз?! Трубили и срывали все печати…
И ещё… «Песни львов» Валерия Колотвина – естественно, любовные, зовущие, тоскующие! А то откуда столько красного и жёлтого, извечного зова, стремительно обретающего форму и имя, пространство и время, и непременную смерть – как вселенная,
услышавшая первое слово любви? И ещё… «Иванова ночь» Константина Егорова: заколдованный островок, встающий человеческими и птичьими лицами – из синей глубины тихой, ночной, заросшей цветами папоротника реки…
Только на вкус и на цвет… Но есть ещё послевкусие: оно всегда остаётся после интересных выставок, царапая и приятно покалывая. Любопытно, но теперь я вижу, закрыв глаза, не любимую мною Марину, не понятные, в общем-то, близкие образы Константина Егорова – услужливое воспоминание начинает маячить небольшим, неброским прямоугольником картины Колотвина. Она медленно, но верно засасывает тебя в какую-то ужасно тёплую уютную щель между «здесь» и «может быть, там». И цвет удивительный – будто смотришь из тяжёлой толщи воды на чужое, но отчего-то такое знакомое, даже родное солнце… Действительно – «Остаться и быть».
Творчество – очень хрупкая вещь. Но одновременно – самая сильная. Я думаю: картины рождаются… как дети и вселенные. Желал ли творец, чтобы у людей –
при виде дивных чудес новорожденного мира – к горлу подкатывал нежный комок счастья? Мечтает ли мать, играя с младенцем, чтобы он непременно стал счастливым? Хотят ли художники, чтобы их создания трогали, волновали, заботили зрителей? Странный вопрос! Все мы сами создатели – мифов своего бытия и быта, головокружительного шёпота времён года, снов и желаний каждого часа суток, мимолётности облаков и жизни и невыносимой тяжести сияющего звёздного распятия смерти… «Метамифика» – выставка «Круга Чистых» – будет открыта до девятого апреля. Как-нибудь обязательно выбирайтесь там побродить – наверняка набредёте на собственные ответы, открытия и послевкусия.
Инна Ким
NK-TV.COM
