Как известно, “Кузбасс — территория добра!” Слоганы не терпят длиннот, но здесь стоило бы добавить в скобках: “за вычетом 4 процентов площади региона”.
Потому что именно такая часть областных земель нарушена разработками угля. А рукотворный лунный ландшафт - это уже, скорее, “территория зла”. Зла, причиненного природе и людям.
Было бы неправдой сказать, что власти не видят в том острейшей проблемы. Парламентарии от Кузбасса в Совете Федерации и Госдуме подготовили поправки к Закону “О недрах”, которые предполагают страхование ответственности недропользователей за ущерб, нанесенный природе, на сумму, равную стоимости рекультивации. Это чтобы исключить в будущем обычную вчера и сегодня ситуацию, когда, скажем, добыча на угольном разрезе уже прекращена, а “зашить” его денег нет…
Или вот цитата из интервью Амана Тулеева РБК daily двухлетней давности: “По моему личному мнению и полученному заключению экспертов, увеличение объемов добычи угля в Кузбассе без ущерба для природы и человека возможно до 200 миллионов тонн. Исходя из этого, принято решение больше не разрешать выдачу лицензий на разработку новых угольных месторождений, кроме технологических разработок. Главная задача — восстановить то, что нарушено, и максимально сохранить природу”. (При желании в Интернете можно найти более ранние высказывания губернатора, определявшие предельный для экологии Кузбасса потолок добычи угля в 160 — 170 миллионов тонн.)
К этому можно добавить еще, что в 2012 году в Кемеровской области, по сведениям Росприроднадзора, местным властям были переданы горными предприятиями 416 гектаров старых отводов — ныне рекультивированных земель. Причем, если верить официальным сообщениям на сей счет, приемные комиссии приняли не все, что предлагалось к сдаче, а только земли, прошедшие полный технологический цикл восстановления…
Словом, власти озабочены и бдят. Правда, упомянутый законопроект все никак не преодолеет стадию предварительных согласований. А рекультивация в области рискует растянуться на полтора столетия, если будет проводиться такими темпами и дальше. И это еще при условии, что площадь нарушенных земель в регионе не увеличится. Что представляется неисполнимой мечтой, поскольку новый ориентир годовой угледобычи в Кузбассе не так давно определен и озвучен на уровне 250 — 300 миллионов тонн (к 2030 году).
И я бы не сказал, что “поставленные задачи” обескуражили областные власти - пожалуй, наоборот, воодушевили. Хотя, конечно, речи по поводу новой стратегии развития кузбасского углепрома непременно содержат в себе требования блюсти и беречь природу. И одно время даже сопровождались прошениями в правительство о необходимости “остановить конвейер лицензий”, поскольку и того, что успели застолбить за собой их соискатели, копать — не перекопать. В то время как в Кузбассе больше, чем предостаточно так называемого “брошенного угля”.
О том, в какой мере эти челобитные проникают в душу адресата, можно судить, зайдя на сайт Федерального агентства по недропользованию. Из представленной там таблицы следует, что за последние два года ведомство выдало более тридцати лицензий на разработку угольных участков в Кузбассе. Конечная цена за участок колебалась на аукционах в широком диапазоне — от 2 до 400 миллионов рублей без малого.
Рассмотрим среди них один из самых скромных по стоимости — Чуазасский участок, расположенный на юге Новокузнецкого района. Его запасы оцениваются в 35 миллионов тонн угля марки “Т”. ООО “Разрез “Степановский” (входит в компанию “МаррТЭК”) намерен обустроить здесь открытый разрез мощностью до 5 миллионов тонн плюс транспортную инфраструктуру. Участок площадью 11,7 квадратных километра достался ему на аукционе, проведенном в 2011 году, за 2,8 миллиона рублей.
Что и говорить, порядочная сумма. За такие деньги порядочный человек со средствами может купить порядочную квартиру в Новокузнецке. Хотя, конечно, платежеспособность покупателя не всегда свидетельствует о его склонности к порядку. Сами знаете, как бывает: думали “в нашем доме поселился замечательный сосед”, а он, как шумовая граната. А еще его гости, что вечно газуют под окнами или долдонят на лестничной площадке. Туда же сосед почему-то выносит пакеты с мусором и там же вытряхивает половики. А чего стоит странная его привычка перекрывать вентиль водоснабжения в подвале…
Вы скажете, что мы уходим от темы. Нисколько. Милые домашние ужасы, что описаны выше, своего рода миниатюра — уменьшенная в тысячекратном масштабе копия реалий быта в иных населенных пунктах Кузбасса, к которым присоседились угольные карьеры. Покрытые угольной пылью окрестности, высохшие колодцы, трещины в домах от близких разрывов, “временно нарушенные”, да так и не восстановленные коммуникации…
И что примечательно, если неугомонного соседа в многоквартирном доме можно-таки застращать управдомом или участковым, то владельцам угольных разрезов такая власть не указ. Их право отравлять жизнь обитателям деревень и поселков едва ли не освящено лицензией недропользователя и покупкой участка. Ну, а за какую сумму приобретается порой эта индульгенция, уже говорилось. Кстати, попутный вопрос к специалистам: окупают ли подобные сделки, инициируемые Федеральным агентством по недропользованию, хотя бы госрасходы на геологическую разведку месторождений?
Могут возразить: дескать, оно и видно, что автор не специалист, а путаник. Не понимая что почем, он представляет дело так, будто “Степановский” заплатил около 3 миллионов рублей за отпущение будущих грехов. А ведь угольщики выложили деньги всего лишь за право разрабатывать Чуазасский участок. Уголек-то еще добыть надо. Объем инвестиций в разрез будет на порядок-другой выше. И прежде собственнику еще предстоит добыть множество согласований, в том числе по экологической экспертизе, без чего техпроект просто не утвердят…
Да уж, хотелось бы помечтать о том, как “бюрократия замотает проект”. Как знать, вдруг кто-то еще способен “по-дилетантски” изумиться тому, что угольный массив на глубине, доступной ковшу экскаватора, можно купить из расчета меньше чем гривенник за тонну. Да только это действительно мелочь по сравнению с ущербом, который, несомненно, будет нанесен здешней природной среде в случае обустройства разреза и его транспортной инфраструктуры. Участок расположен на водоразделе рек Большой и Малый Чуазас, Большой и Малый Кичи. Это стоит отметить особо, поскольку обустройство карьерного хозяйства непременно повлечет за собой нарушение баланса как грунтовых, так и поверхностных вод, не говоря уже о вырубке лесов (здесь преобладают хвойные породы и береза).
По описанным в начале статьи обстоятельствам далеко не факт, что по завершении угледобычи на участке будет восстановлен нарушенный почвенный покров, а тем более посадят лес взамен вырубленного. Но даже если это произойдет, ничто не возвратит прежнего природного водообмена. В Кузбассе вне городских территорий водохозяйственная рекультивация проводится крайне редко. Даже по официальным данным, которые можно найти на сайте администрации Кемеровской области, ежегодно горные разработки, прежде всего карьеры, изничтожают в регионе до четырех малых рек. И, по-моему, нет никаких оснований надеяться, что экосистему в водоразделе Чуазаса и Кичи не постигнет та же участь.
А ведь к Чуазасскому примыкают еще три участка, на которые недавно также оформлены “вскрышные” лицензии! Мы располагаем экспертным заключением фирмы “ИнЭкА-консалтинг” (оно выполнено по заказу ООО “Разрез Кийзасский”) на предмет предварительной экологической оценки намечаемой угледобычи на участке, соседствующем с Чуазасским. Вот цитата из этого документа: “К наиболее значимым негативным воздействиям относятся:
— изъятие земельных ресурсов из земель лесного фонда для проведения горных работ, размещения породных отвалов, подъездных дорог, других производственных объектов;
— вырубка лесов, уничтожение лесной растительности, уничтожение мест обитания животного мира на земельных участках под размещение объектов разреза;
— изъятие и частичное уничтожение почвенного покрова на земельных участках под размещение объектов разреза;
— нарушение водосборной площади водных объектов, утрата малых рек и ручьёв в истоках рек, нарушение руслового режима водотоков, загрязнение поверхностных вод…”
И далее в том же духе — о химическом и пылевом загрязнении, о замене природного ландшафта на техногенный, о негативном воздействии на поселения подъездных путей, углескладов и погрузочной станции, которую предполагается расположить в нескольких сотнях метров от жилья.
Жилье же здесь по большей части принадлежит дачникам. Кто-то освоил участок, выделенный его семье 30 — 35 лет назад, и построил дом; кто-то приобрел старую усадьбу с огородом; кому-то хозяйство досталось по наследству. Суммарная стоимость этих домовладений, наверное, стократно превосходит цену, которая уплачена угольщиками за право разработки Чуазасского угольного участка. Но если бы дело было только в деньгах…
Когда-то государство, будучи озабочено продовольственной программой и проблемой оздоровления своего населения, способствовало организации садоводств и тому, чтобы вдохнуть жизнь в умирающие деревни. Сегодня власти тоже не прочь поговорить о социальных задачах, а уж на экологической тематике сидит целый синдикат госструктур различного уровня — муниципальные комитеты, областные департаменты, федеральные агентства… И одновременно в Кузбассе ускоренными темпами разрастается доля разрезов в общей угледобыче. Именно в последние годы этот наиболее травматичный для природы и социума способ извлечения угля из недр стал приоритетным. И куда теперь податься населению, сбежавшему в свое время от смога и шума городов в свои “летние резиденции”?
Между тем, как сообщают дачники из окрестностей Берензаса, здесь в лесном массиве уже начали вырубать широкую просеку под дорогу — видимо, от места будущего карьера к Мыскам. Кто рубит и имеет ли на это разрешительные документы, дачникам неизвестно. Им ясно только одно: “Режут по-живому!”
Автор: Александр Кириллов
