В Новокузнецком театре драмы снова проводили любопытные лабораторные эксперименты: на этот раз экспериментаторы покусились на святое – бессонные одинокие ночи драматургов, рождающих новые тексты. Родильные муки авторов разделили режиссёры – и актёры. А в итоге появились эскизы спектаклей настолько «наживуленные» и живые, что, казалось, возьми их на руки, – и они начнут шевелиться, улыбаться, сжимать твой палец в свои крошечные цепкие кулачки.
Да, драматургический материал получился сырым, недопроговорённым – как рождённые раньше срока детёныши. Но в этом, я думаю, виновата не попытка состоявшейся в Новокузнецке театральной лаборатории нового текста трансформировать классическую схему «драматург плюс режиссёр», – при которой один пишет, второй ставит, а артисты просто играют, – а скорее, глубина взятой темы: «Трансформация мифа».
Проводивший эту лабораторию известный российский театровед Павел Руднев составил три пары авторов. У кого-то прочувствованная экспозиция будущего эскиза рождалась во время неспешных совместных прогулок в парке любимого города. Кто-то придумывал свой сюжет урывками. Ещё пять дней ушло на работу с новокузнецкими артистами, которые – в соответствии с важнейшей для мифа концепцией свободы воли – с азартом включились в создание персонажей, происходившее прямо на сцене по ходу массированных репетиций.
И произошло ожидаемое: процесс сотворения нового спектакля вышел за границы одного лишь монолога драматурга, считанного режиссёром и – опять же в форме монолога – рассказанного через актёров. От этого, как мне кажется, и появилась многоголосица эскизов, как никогда раньше рождающая ощущение их неоконченности и какой-то туманности.
Первой паре – режиссёру из Москвы Антону Маликову и нижневартовскому драматургу Алексею Житковскому – досталась история о Кассандре, которую ещё до нашей эры пересказывал отец европейской трагедии Эсхил.
Троянская царевна была невероятной красавицей: синеглазой, золотоволосой, с румянцем счастливой юности на щеках, но её беззаботное счастье рушит отвергнутый Аполлон. Мстительное божество наделяет своенравную красотку страшным даром – изрекать горькие пророчества, в которые не поверят люди. И они не верят: ни в скорую гибель Трои, ни в злую судьбу Агамемнона, которую разделит сама Кассандра, ставшая невольницей гордого ахейца.
В «Идиллии» Житковского и Маликова боги не мстят – они скучают. И со скуки изучая смешное копошение человечков, делают обыкновенную кассиршу Александру – так тоже можно произнести имя Кассандры – предсказательницей. Та пытается спастись, воздвигая вокруг своего уязвимого маленького мира кажущиеся незыблемыми стены идиллического
материнства. Только по-древнегречески неотвратимая судьба всё равно свершается: Кассандру-Александру сжигают.
Правда, по мифу, в жертву должны были принести не её, а её сестру Поликсену, а Кассандру убрали, как случайную свидетельницу убийства Агамемнона. Но какая разница! Героиня ведь погибает. Хотя… Не так уж несокрушима оказывается божественная прихоть – и хрупка человеческая воля. После исчезновения кассирши Александры – не мифической царевны Кассандры! – остаётся её ребёнок. Любовь. Надежда. Личная заявка на бессмертие.
Постановка питерских драматурга и режиссёра Анастасии Букреевой и Максима Соколова тоже говорит о неотвратимости однажды предсказанного и бесконечно повторённого и ещё об огромной, волнующей людей истории о конце мира, у Букреевой и Соколова – как и у Житковского с Маликовым – становящейся началом чего-то неизведанно-нового. И прежде всего петербуржцам удалось создать потрясающую атмосферу: тягучую, тревожащую, расшевеливающую ледяной комочек ужаса, который каждый человек подспудно носит внутри себя.
Это атмосфера наступившего апокалипсиса, миф о котором изучали авторы постановки «Начало».
И на неё работало всё: освещение (мрачное), музыка (заунывная), невидимые странные завывания и покашливания. Вдобавок зрителей рассадили на задворках сцены, так что декорациями для эскиза стал невероятно красивый зал нашего драмтеатра с утопающими в зловещих тенях смутными летящими росписями на куполе гигантского потолка и похожей на угасшее солнце мрачно поблескивающей люстрой.
В общем, погружение оказалось полным. Он – театр, ставший естественной частью, если не главным героем постановки, – был страшно, пугающе красив: чёрный, серый, сизо-синий, тёмно-красный. Он будто исполнял роль гибнущего – как и было предсказано! – мира и в то же время походил на дремучую тайгу, глухое горное ущелье или даже на ницшеанскую бездну, вглядывающуюся в людей.
Звучали слова из Торы – по мифу, продиктованные Моисею самим Всевышним, – и при этом в эскизе было много юмора и много современной пластики и живых словечек. А изрекавший предсказания из Торы апокалиптический пророк вдруг оказался просто несчастливым человечком с коммуникационными проблемами.
Обнажая золотые балконы, падал чёрный снег (примета городов Кузбасса!): огромные полотнища летели сверху на пустые кресла. И три девы готовили героиню стать матерью нового мира.
Неизвестно куда исчезал герой (сбежал, убит?!), оставляя свою женщину возжелавшему её антигерою (подвижнику странной секты, затеряно обитающей в тайге). Но героиня убивала антигероя из непонятно откуда взявшегося пистолета. В общем, сплошные символы и неотступное ощущение оборванности и отрывочности, но очень красиво! Будто вырванные из середины поэмы несколько волнующе прекрасных строф.
Не удивительно, что по итогам зрительского голосования, эскиз «Начало» занял только третье место. К слову, «Идиллия» набрала вдвое больше голосов.
А безусловным лидером лаборатории нового текста «Трансформация мифа» стала постановка «ЗАТО», созданная режиссёром Юрием Алесиным и драматургом Даной Сидерос из Москвы, а также артистами Новокузнецкого драматического театра, вместе переносившими библейский миф об Иове в некий современный российский закрытый город.
Инна Ким
NK-TV.COM
