Они падали в голодные обмороки прямо на улице – и уже не вставали. Они умирали в огромных очередях за хлебом. Они умирали, уходя на Неву за водой. Они умирали под бомбами. Они умирали от голода в своих постелях, закутавшись, чтобы согреться, во все тряпки, какие были дома. Трупы лежали прямо на дороге. Трупы лежали в комнатах коммуналок. Похоронные команды с ними просто не справлялись – они хоронили только тех, кого привозили ещё живые родные, складывая в общую заледеневшую «кучу».
872 дня
Сегодня годовщина полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады. Что было в эти 872 дня – невозможно представить! Катастрафически не хватало самых обычных продуктов и хлеба, город вымораживали невиданные, аномальные холода, не было тепла и электричества, общественный транспорт не ходил, так что дойти куда-нибудь нечеловечески голодному, истощённому, замёрзшему, слабому человеку само по себе превращалось в подвиг и стоило жизни десяткам тысяч людей.
Но ленинградцы выстояли.
Фашисты собирались уничтожить этот город и всех его жителей за считанные дни. Самое большее – за недели. Не вышло! Ленинград-герой и ленинградцы-герои – женщины, дети, старики – не сдались. Они продержались страшные 872 дня.
Несколько десятков тысяч жизней оборвали нескончаемые бомбёжки, которыми гитлеровцы буквально утюжили Ленинград. И только от голода умерли более 600 тысяч людей – население целого крупного города!
Но ленинградцы выстояли! И даже во время лютого голода осени и зимы 1941-1942 годов в Ленинграде оставались открытыми театры и музеи. Правда, самые ценные музейные экспонаты были спрятаны в подвале Исаакиевского собора, по которому каким-то чудом ни разу не ударили снаряды, сравнявшие с землёй многие здания в городе.
В Ленинграде круглосуточно работало городская радиостудия, откуда передавали живые концерты ленинградского симфонического оркестра и где читала свои пронзительные стихи ленинградская поэтесса Ольга Бергольц.
И фашисты, окружившие несломленный город, тоже их слышали!
И всю блокаду истощённые, умирающие ленинградцы продолжали выпускать военную технику и вместе со своей страной ковать Великую Победу.
В кольце блокады
Беспощадное фашистское кольцо вокруг Ленинграда сомкнулось 8 сентября 1941 года. А уже в октябре начались небывалые для Ленинграда морозы, отступившие только в апреле 42-го. Столбик термометра опускался до минус тридцати двух. К тому же всё время шёл сильный снег – даже весной высота сугробов составляла больше полуметра.
И это стало ещё одним мучительным испытанием для истощённых от голода людей. Было очень трудно просто пройти по улице, но идти было надо! Чтобы взять по карточкам хлеб. Чтобы принести домой воду.
Из-за нехватки топлива в Ленинграде следом за централизованным отоплением и электричеством отключили водоснабжение. Воду добывали в колонках и на Неве. Трамваи и троллейбусы давно стояли, так что дорога за чайником воды, а больше мало кто мог осилить, занимала несколько часов. И по пути туда и обратно измученных голодом людей часто убивал холод. Они падали в снег и будто засыпали – чтобы уже никогда не проснуться.
А многие были так ослаблены, что даже не мечтали дойти до воды. Они использовали растаявший снег, который набирали прямо во дворе. А чтобы хоть как-то согреться в своих домах, ленинградцы мастерили, добывали и топили печки-буржуйки – тряпками, книгами, мебелью.
Но самым мучительным был голод.
Голод разделил людей на праведников и чудовищ
В октябре 1941 года суточная норма хлеба для работников составляла 400 граммов на человека, а для детей до 12 лет, иждивенцев и служащих – 200 граммов. Только продовольственные запасы города стремительно сокращались, так что уже в ноябре хлеба стали давать вдвое меньше – 250 граммов в сутки по рабочим карточкам и 125 граммов всем остальным.
Но как радовались люди этому хлебу! Хотя он был чёрным и горьким, потому что наполовину состоял из муки, а наполовину из несъедобных примесей.
Кто-то, понимая, что завтра уже не встанет, отдавал соседям последнее – драгоценные карточки, деньги. Чтобы эти крохи смогли кого-нибудь спасти. Дети плакали, подсовывая свой кусочек хлеба умирающему четверолапому любимцу. А кто-то шёл на добычу «продуктов» – голубей, собак, кошек.
И появились людоеды.
Да, страшный блокадных голод всё обнажил в человеке, превратив одних в праведников, а других в чудовищ, грабящих и убивающих, чтобы насытиться, выжить.
Это были самые страшные дни блокады – осень и зима 1941-1942 годов. Продуктовые нормы снижались пять раз, детям полагалось всего 125 граммов хлеба, который состоял из небольшого количества муки, жмыха, отрубей и даже целлюлозы с добавлением древесных опилок.
Дети разучились улыбаться и плакать
Когда началась блокада, воспитаннице одного из ленинградских детдомов Людмиле Станиславовне Мысякиной шёл третий год. Детдомовцам выдавали по маленькому кусочку хлеба и стакану сушёной моркови, которую воспитатели разводили в кипятке, чтобы получился витаминный чай. Больше ничего не было.
И всё время шли бомбёжки. Старшие ребята дежурили на крыше детдома, сбрасывали фугаски. Они помогали воспитателям спускать малышей в убежище, многих несли на руках, а после отбоя приносили назад.
Было очень холодно и всё время хотелось кушать. Ребята учили уроки, не снимая пальто, шапки и рукавицы. Те, кто постарше, работали на заводах и в госпиталях и делились с маленькими своим хлебом. Но этих крох не хватало.
«Я хорошо помню тот ужас, который вызывал у меня и у других малышей вой сирен, – вспоминает блокадница, – Но скоро мы перестали бояться. За зданием детского дома был пустырь, и туда свозили тела умерших. Мы ходили на них посмотреть. При виде мертвецов никто не испытывал страха. Кроме постоянного голода, не осталось никаких чувств. Мы разучились бояться, плакать, улыбаться».
Дорога жизни
Единственный путь, по которому в давно подъевший все свои запасы Ленинград мог дойти хлеб, а из самого города могли спастись люди, – Ладожское озеро – ленинградцы называли Дорогой жизни. Зимой, когда вставал лёд, по ней шли грузовики и конные обозы, а летом – баржи.
Те, кто вёз ленинградцам хлеб и вывозил детей, были настоящими героями – над узкой, абсолютно незащищённой от нападения с воздуха дорогой любили охотиться немецкие лётчики!
Но для многих Дорога жизни стала дорогой смерти – на Ладоге гибли вывозимые из кольца блокады люди. Гибли спасающие их солдаты. Матери сходили с ума, видя как под лёд, в чёрную воду, уходила едущая впереди машина с детьми, а они ничего не могли сделать!
А однажды по Дороге жизни был бережно доставлен особенный груз – несколько грузовиков дымчатых котов и кошек родом из Ярославской области, считающихся лучшими крысоловами. Своих-то мурок и мурзиков в Ленинграде давно переловили и съели, так что в городе в устрашающем количестве развелись крысы. И они уничтожали хлеб, которого не хватало людям!
Ярославские красавцы и красавицы быстро показали прожорливым грызунам, кто тут мяукает и спасли ленинградцев от новой волны голода. Когда люди видели в городе кошку – они плакали. Значит – надежда есть!
А какое наступило счастье, когда в начале 1942 года суточные нормы хлеба немного повысились! А в середине февраля ленинградцы смогли взять на свои карточки и вовсе уже позабытое настоящее замороженное мясо!
Зимой 1942-1943 годов в городе уже работали заводы, школы, кинотеатры, бани, по улицам снова побежали трамваи, в домах появилось водоснабжение.
В Зенково
18 января 1943 года страшное блокадное кольцо дало трещину – в жестоких боях наши солдаты отбили у захватчиков коридор сухопутной связи города-героя со страной. А 27 января 1944 года советские войска полностью сняли блокаду Ленинграда.
Но ещё осенью 42-го по Ладожскому озеру эвакуировали ленинградские детские дома – 15 были отправлены в Кузбасс.
На станции посёлка Зенково – сейчас это Прокопьевск – поезд с детдомовцами, среди которых оказалась Людмила Мысякина, прибыл 3 октября 1942 года. На перроне было много людей, стояли запряжённые подводы, фыркали лошади. Почти никто из детей не мог идти сам. Их выносили на носилках и укладывали на подводы, как дрова.
Жители посёлка развезли истощённых ребятишек на подводах по своим домам, вымыли и переодели. Всех остригли наголо, а одежду сожгли, потому что дети страшно завшивели. Потом их перевезли в двухэтажный барак, который стал для них новым детским домом.
Детдомовцы страдали от сильной дистрофии, рахита и других патологий. И зенковцы всё время старались их подкормить: люди приносили овощи со своих огородов. Старшим ребятам, ходившим в поселковую школу, выдавали там хлеб с маслом или с повидлом.
Каждый день на обед всем ребятам давали поровну поделенные куски хлеба. Но наголодавшиеся маленькие ленинградцы ещё долго его прятали! Они складывали кусочки на большой печке, которая стояла в комнате, где они жили: там у каждого было своё место, – и никто не смел взять чужой хлеб!
Не забыть!
«Никогда не забуду наш первый Новый год в посёлке, когда мы все получили подарки, – улыбается далёким воспоминаниям блокадница, – Каждому достался бумажный мешочек, а в нём лежала венская булочка и самодельные игрушки. У девочек – сшитые из тряпок куклы, у мальчиков – вырезанные из дерева машины. Это было огромное богатство. Несколько дней мы терпели, не ели булочки, а только их нюхали. Они так вкусно пахли!»
И 9 мая 1945 года Людмиле Мысякиной хорошо запомнился – в этот день празднующие Победу зенковцы принесли детдомовцам разносы с диковинными пельменями. Такое чудо дети увидели и попробовали впервые в жизни!
После войны старших ребят отправили учиться и получать профессию в местные фабрично-заводские ремесленные училища, а малышей вернули обратно в Ленинград и распределили по разным детским домам. На прощанье они посадили одиннадцать сосен. Удивительно, но все деревья прижились и выросли!
Сейчас на этом месте находится Зенковский парк, а сосны блокадников являются музеем под открытым небом.
Сегодня в Кузбассе живёт более двухсот бывших ленинградских детдомовцев. Жительница Прокопьевска Людмила Станиславовна Мысякина – одна из них. После окончания Ленинградского хореографического училища имени Вагановой она попросила дать ей распределение в кузбасский посёлок, о котором – и доброте здешних людей! – не забывала никогда.
Инна Ким
NK-TV.COM
