Говорят, перед глазами умирающего человека проносится вся его жизнь. Видимо, чтобы увидеть, что ты делал хорошо, а что – не очень. А может, просто проститься со всеми, кого любил. Режиссёр «Сирано де Бержерака» Миша Лебедев воплотил это утверждение буквально, превратив постановку по пьесе Эдмона Ростана в зримую череду воспоминаний главного героя. Признаюсь сразу: это один из самых любимых мною спектаклей в репертуаре нашего Новокузнецкого драматического театра. Он такой красивый. Трогательный. Печальный. И всё равно окрыляющий. Премьера «Сирано» состоялась 14 ноября 2019 года. А 30 марта 2022-го будет ещё один показ. Обязательно приходите – не пожалеете ни о чём.
Все два часа – столько идёт спектакль – Сирано де Бержерак умирает. Голова разламывается от дикой боли. В глазах темнеет, путается, плывёт. А мозг старательно вырабатывает универсальное обезболивающее – кадры давнего прошлого. То замедленные, то торопливые.
… И вместе с ними вдруг всплывают запахи, звуки, ощущения. Мучительные воспоминания счастья! Её божественные руки: лилейные, ласкающие… Не его!
Он и сам понимает, что умирает! И поэтому крутит – пока ещё может – незатейливую киношку своей ускользающей сквозь пальцы жизни. Над ним смеются. Он смеётся. Вступается за поэта, тоже высмеивающего власть имущих. Один против ста! Вспоминает девочку, которую полюбил ещё в детстве, превратившуюся в недоступную красавицу. Отчаянно надеется на её нежность. И пишет ей головокружительные письма, прячась за чужое имя!
Происходящее на сцене кажется немного странным, искажённым, утрированным. Бесконечно тянутся – и останавливаются – мгновения. Небрежно перелистываются целые годы. Будто человеческая память услужливо опустошает свои тайники и наводит фокус на забытые, но незабвенные детали ушедшего времени: её руки, твои письма, гибель друга. И вдруг: скрежещущая музыка боли, врывающаяся в несчастное счастливое прошлое из настоящего, где умираешь ты. И всё замирает.
Единственный, кто продолжает кружить по сцене – Сирано. Потому что он ещё жив! А все остальные пришли к нему из его оканчивающейся жизни. На лице Александра Шрейтера, играющего давно нарицательного ростановского персонажа, попеременно расцветают надежда и отчаяние, обращённые к Роксане. То жадная, то тоскливая, то печальная любовь к женщине, которая капризно выбирает другого!
Вот только насмешка по отношению к её избраннику меняется на нежность, которую храбрый мальчишка выкупает своей любовью и кровью.
Но всё-таки одно остаётся неизменным – насмешливое презрение героя к богатым и влиятельным подлецам. Такого – всесильного графа де Гиша – играет Евгений Лапшин. На набивающемся в любовники красавице Роксане «племяннике» «самого кардинала» золотой костюм – явная аллюзия на «золотую молодёжь», которой всё позволено и которая не знает, как бы себя развлечь. Может, экзотическим питомцем. Может, бдсм-играми. Может, покупкой поэта. Чем бы дитя не тешилось – лишь бы в наркотическом угаре не давило на дорогах прохожих.
Хотя все эти мелкие шалости – и увлечение Роксаной – не мешают де Гишу добиваться самого для него важного: ещё больших власти и богатства. А попутно он мстительно ломает жизнь женщине, которой увлечён, посылая на непременную смерть мужчину, которым увлечена она.
Правду сказать, у самого Ростана де Гиш тоже малосимпатичен. А вот задушевный товарищ Сирано – ле Бре – в спектакле совсем не ростановский. Он внутренний голос, альтер эго и даже змей-искуситель главного героя, который на пороге смерти мучительно решает, а не зря ли он прожил собственную жизнь. Недаром играющий ле Бре Андрей Грачёв произносит все реплики свистяще-вкрадчивым шёпотом, изображает словно змеиное скольжение своего персонажа.
Вообще пластика лебедевской постановки – это то, что во многом делает весь спектакль. Работа Даниила Нагайцева – хореографа новокузнецкого «Сирано де Бержерака» – придаёт героям форму. Каждый проявляет себя через какие-то движения. Особенно хороша Роксана – Екатерина Пономарёва – в движении лебедино-лилейных нежных и страстных рук. Следя за их завораживающей, манкой игрою, безоговорочно веришь в невероятную красоту Катиной героини.
А самый забавно-пластичный персонаж, чьё бессловесное появление на сцене сопровождается непременными зрительскими хохотками, – Леопард в исполнении Сергея Ермакова. И правда, большая кошка! Он то играется лапой с микрофоном, то огрызается на бьющую его хозяйскую руку де Гиша, то поедает из миски сырое мясо, то лениво растягивается на полу, то передразнивает певицу Пиаф.
К слову, никакого Леопарда у Ростана нет. Но без него спектакль вышел бы слишком серьёзным и грустным. А так получилось как в жизни – всё рядом. Смех и слёзы. Добро и зло. Отвага и подлость. Дружба. Любовь. Сожаления. Воспоминания и размышления о смысле.
Считается, что пьеса Ростана – это романтическая трагедия Сирано, пожертвовавшего собственными чувствами, чтобы его любимая была счастлива. Разумеется, заглавный герой новокузнецкого спектакля вызывает сострадание. Но он сам выбирает свою жизнь – и смерть. Считая себя чудовищем, боится открыться красавице. Зато бесстрашно – шутя – вступает в конфронтацию с власть имущими.
И даже уже понимая, что любим, упрямо хранит молчание ради памяти погибшего друга. Потому что иначе это был бы не он – не Сирано!
А вот Кристиан де Невильет в исполнении Александра Коробова виноват лишь в том, что красив и что влюблён. Это не Сирано, а он, бесхитростный храбрый мальчишка, попадает в чужую историю – в чужую любовь – и безжалостно ею перемалывается! По правде, он лишний в этом любовном треугольнике, ставшем благодаря фантазии и таланту Ростана знаменитым.
Роксана не любит Кристиана. Она любит слова о себе, которые принадлежат Сирано! Это они заставляют её забыть об опасности и даже страхе смерти, оказаться в самом пекле войны. Это они превращаются в листья осени, которым уже никогда не быть зелёными и трепещущими, – и в падающий с неба пепел.
Он устилает поле боя: пепел сожжённых, больше ненужными писем – ведь Кристиан погибает! И что с того, что эта смерть отмщена: молчанием друга, скорбью любимой. Они сделали выбор не только за себя, но и за него. И теперь его единственную, неповторимую жизнь ни за что не вернуть.
Но зачем Сирано вспоминает то, что приносит боль? Снова проживает горькие мгновения счастья, обрекающие его на одиночество неразделённой любви? Обнимает умирающего глупого влюблённого мальчишку, ставшего другом? Опять раздражает и злит сильных мира сего, приближая собственное трусливое убийство? Отвратительное, подлое: в подворотне, бревном по голове.
Всё это нужно, чтобы герой смог проститься с теми, кого любил, чтобы он понял, что ни о чём не жалеет. Ни об неотмщённом зле. Ни о несбывшейся, неутолённой мечте. Всё оплачено, выметено, забыто… Как в пронзительной песне легендарной землячки Сирано и Ростана, незабвенного французского «воробышка» Эдит Пиаф: «Non! Je ne regrette rien… C’est paye, balaye, oublie. Je me fous du passe…».
«Нет! Ни о чём… Нет, я не жалею ни о чём! Всё оплачено, выметено, забыто. Мне наплевать на прошлое. Из моих воспоминаний я разожгла костёр. Мои печали, мои удовольствия мне больше не нужны… Выметены прошлые любовные истории с их тревогами. Выметены навсегда. Я начинаю с нуля».
И хотя финале неприкрыто горчит из-за нелепой смерти героя и его – опять же нелепо! – несбывшейся любви, но это не точка, а всего лишь многоточие. Вернее, пауза – необходимая для освобождённого нового вдоха.
… Браво!
Инна Ким
NK-TV.COM
Фото Сергея Привалова
