Евгений Браунштейн был последним директором Кузнецкого металлургического комбината до прихода МИКОМа. Возглавлял комбинат с 1995 по 1998 год. До этого работал на комбинате практически всю жизнь, до назначения был замдиректора по коммерческим вопросам. Прощание с Евгением Рудольфовичем пройдет 17 декабря с 11 до 13 часов во Дворце культуры кузнецких металлургов по адресу пр. Металлургов, 20
Последнее интервью Евгения Браунштейна газете «Кузнецкий рабочий»:
Евгений Рудольфович Браунштейн. Генеральный директор Кузнецкого металлургического комбината во времена самых жестких (если не сказать жестоких) его потрясений. Человек небольшого роста и явно не богатырского сложения, оказавшийся на этой «расстрельной», как тогда говорили, должности то ли по воле провидения, то ли благодаря холодному расчету сил вполне земных. Самая обсуждаемая персона смутного и мутного трехлетия — с 1995 по 1998 год. Обсуждаемая как со знаком «минус» (чаще), так и со знаком «плюс» (реже). Но что поделаешь, это участь всех «передовиков» капиталистического труда…
Е. Р. Браунштейн родился и всю жизнь прожил в Новокузнецке. После школы год проработал в листопрокатном цехе КМК (там трудился его отец) — грузчиком, учеником слесаря. Поступил в СМИ. Окончив вуз, вернулся на листостан, где прошел путь от рабочего до заместителя начальника цеха. В июне 1981 года тогдашний генеральный директор знаменитый Алексей Кузнецов назначил Браунштейна коммерческим директором КМК. В этой должности он проработал до конца марта 1995 года, когда был избран генеральным директором комбината. Это кресло Браунштейн занимал без малого три года — до 3 марта 1998 года. Потом был избран председателем совета директоров предприятия…
Давайте вспомним наших известных, знатных, знаменитых горожан. Чьи имена когда-то — при социализме, в первые годы нового капитализма — были у всех на устах, а потом изрядно подзабылись или совсем выпали из памяти местного сообщества. Партийные секретари, хозяйственники-исполкомовцы, «красные директора», прославленные бригадиры и рабочие ушедшей эпохи. Многие из них пережили время перемен. И продолжают жить, иные — и трудиться, находясь в добром здравии.
Как им вспоминается время их расцвета, власти и силы? Что они думают о нынешних временах? Полагаю, эти беседы будут и интересны, и поучительны.
— И спустя несколько недель был уволен с комбината за прогулы, — говорит Евгений Рудольфович.
— Вы шутите?
— Именно так: за прогулы. Эту операцию провело новое, микомовское руководство и их ставленник генеральный директор Сергей Кузнецов, сын Алексея Федоровича, с которым мы были товарищами. Сначала был издан приказ не допускать всех членов совета директоров, в том числе и меня, в заводоуправление и на территорию комбината, а спустя какое-то время последовал другой приказ: уволить меня за прогулы. Естественно, я обратился в суд, и дело было решено в мою пользу. Я уволился, но по собственному желанию… Кстати, вот такая забавная метаморфоза. Приказ о моем увольнении за прогулы подписал заместитель Кузнецова Демидов. У нас с ним дачи по соседству в Кинерках, и когда мы с ним встречаемся, он меня всегда по-дружески обнимает.
— Евгений Рудольфович, вы возглавили КМК в марте 1995 года. Это, мягко говоря, было непростое время для КМК. А какая проблема была самой острой?
— И в начале, и вообще все три года моего директорства труднее всего было выбивать деньги с покупателей нашей продукции, крупнейшим из которых было Министерство путей сообщения. У меня были крайне неприятные разговоры на эту тему с министром Аксененко. Дело в том, что за провоз продукции КМК железнодорожники требовали живые деньги, а за наши рельсы расплачивались по взаимозачетным схемам да при этом еще сбивали цены.
Пика остроты ситуация достигла во второй половине 1997-го и начале 98-го годов, когда из-за финансовых проблем мы были не в состоянии выплачивать зарплату металлургам… Выдавали определенные суммы особо нуждающимся, талоны на обеды… А какие острые разговоры были с трудящимися, чего я только не наслушался! Особенно горячились женщины, некоторые даже норовили затрещину дать. Приходилось терпеть, а куда было деваться…
— Надо сказать, что параллельно с финансовой вызревала еще одна — острейшая! — проблема — проблема собственности. Известно, что после приватизации комбината в 1993 году сразу несколько структур стали активно, если не сказать агрессивно, скупать акции ОАО «КМК», а спустя пару лет выразили и желание порулить предприятием. Что это были за структуры и какие у них были основания для этого?
— Было несколько таких фирм — я уже не помню их названий, но потом осталась одна — МИКОМ. Что касается оснований, то их попросту не было.
— Но ведь МИКОМу удалось скупить приличный пакет акций КМК…
— Но далеко не контрольный. И вообще, главным было не это обстоятельство. Главной была их наглость. Не случайно они попытались силой взять власть на комбинате.
— Вы имеете в виду ту нашумевшую историю 1995 года, когда в кресло генерального директора на три дня вернулся Николай Фомин и когда комбинатом управляли люди из МИКОМа?
— Да, да, когда областной арбитражный суд неожиданно восстановил в должности генерального директора Фомина и тот пришел на КМК с ребятами из МИКОМа. Не сомневаюсь, все это было устроено Живило и компанией с помощью каких-то влиятельных людей… Они пришли на комбинат рано утром, вытеснили из заводоуправления охрану, поставили свою, не пускали на рабочие места никого из первых руководителей, заняли наши кабинеты…
— А как в той ситуации вела себя областная власть?
— Бывший тогда губернатором Кузбасса Михаил Кислюк, надо отдать ему должное, не долго размышлял и решил поддержать законное руководство комбината, то есть нас. Так же поступил и Аман Тулеев, который был тогда председателем областного Законодательного собрания. Вообще Аман Гумирович отвернулся от нас только тогда, когда мы были не в состоянии выплачивать зарплату металлургам. Как бы ни было тяжело в этом признаваться, видимо, он в самом деле вынужден был принять это решение: пустить на комбинат МИКОМ, руководство которого обещало выплачивать зарплату и решить другие проблемы.
Кстати, случилось это недели за две до дефолта, после которого цены на стальную продукцию выросли в несколько раз, и новое руководство, не прикладывая практически никаких усилий, смогло выполнить обещание, данное губернатору Тулееву.
— Как вам удавалось сохранять нормальные отношения и с Кислюком, и с Тулеевым, которые, мягко говоря, друг друга недолюбливали?
— Их отношения не всегда имели непримиримый характер. Каждый делал свое дело. И если возвращаться к истории силового захвата власти на КМК, то нужно сказать, что во многом благодаря их совместным усилиям удалось очень быстро отстранить от руководства комбинатом Фомина и его микомовских помощников и вернуть нашу команду.
— Возможно, вы помните, Евгений Рудольфович, я о том периоде истории КМК довольно много писал, но, признаюсь, так и не понял, почему вы со своей командой так поздно спохватились и с большим опозданием стали скупать акции родного комбината? То есть МИКОМ методично прибирал предприятие к рукам, а вы длительное время равнодушно взирали на это…
— Во-первых, у нас не было денег на это. Во-вторых, мы и без дополнительной скупки акций были уверены в своих силах. Возможно, это было ошибкой… И в-третьих, нам вообще не до акций было, голова постоянно была занята производством и зарплатой.
— Но потом вы все-таки попытались наверстать упущенное?
— Не мы, а наши партнеры, которые имели интересы на КМК и не хотели, чтобы там стал хозяйничать МИКОМ.
— В марте 1998 года вам все-таки пришлось уйти с должности генерального директора. Вы были избраны председателем совета директоров. И вот спустя какое-то время произошла странная история с вашим похищением. Вы помните, как это было?
— Как такое забыть? Я пришел в свой гараж — он рядом с нашим домом, — собирался выгнать машину. Тут появились какие-то мужчины в масках, повалили меня, отволокли в автомобиль, повезли на Верхнюю колонию — это я видел в окно багажника. Там меня запихали в какой-то погреб, который находился внутри гаража, где я и просидел двое суток. Меня не били, даже давали что-то поесть.
— А что было нужно этим людям?
— Денег, наверное. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление из разговоров с ними. Они меня, например, спрашивали: мол, сколько можешь заплатить, чтобы мы тебя отпустили? Я отвечал, что большими деньгами не располагаю…
— Как вам удалось освободиться?
— Тоже при странных обстоятельствах. Сижу я на скамейке, вдруг понимаю, что я один, рядом никого нет. Я поднялся по лестнице — крышка погреба не закрыта. Незакрытой оказалась и дверь гаража. В общем, я добрался до дороги, остановил машину, попросил, чтобы меня отвезли в городскую прокуратуру. Там я дал показания, после чего меня отвезли в больницу… И все, на этом дело фактически закончилось. У меня вообще сложилось такое впечатление, что ни меня после похищения, ни похитителей никто не искал, а ведь я на тот момент, между прочим, обладал государственными секретами. Зато, когда я сидел в погребе, к нам домой приходили из милиции и прокуратуры — что-то искали, требовали, чтобы моя жена им сейф открыла.
— Евгений Рудольфович, что вы относите к своим главным достижениям в должности генерального директора?
— То, что в самые кризисные моменты нам удалось удержать ситуацию на комбинате и не остановить производство.
— А что оцениваете со знаком «минус»?
— Например, то, что в те безденежные времена приходилось подписывать крайне невыгодные для нас контракты.
— Не сомневаюсь, что вы с интересом наблюдаете за тем, как управляется КМК после вашего ухода.
— Трудно давать оценки, не владея полной информацией… МИКОМу, как я уже говорил, здорово помог дефолт, да и пробыл он у руля недолго. «ЕвразХолдинг», конечно, структура посерьезней, с управлением комбинатом справляется. Но как будет дальше, сказать трудно. Могут возникнуть серьезные проблемы, возможно, придется закрывать некоторые производства. Ведь спрос на продукцию КМК падает, в том числе из-за того, что все громче на рынке заявляет о себе Китай, где построены мощные металлургические заводы.
— Чем вы занимаетесь после ухода с КМК?
— Какое-то время преподавал в СМИ, а когда оттуда ушел, стал просто жить… Сейчас у меня в семь утра бассейн, ходим туда вместе с моим зятем, с которым мне очень повезло; в субботу и воскресенье обязательно сажусь за руль — поездки без особой цели хорошо развеивают; с весны по осень — дача, где на мне все черновые работы…
— Трехэтажный особняк с бассейном?
— Двухэтажный домик без бассейна.
— На пенсии, наверное, вволю поездили на Канары, Багамы, острова Фиджи?
— Дети брали нас с женой в Венгрию и Турцию.
— Евгений Рудольфович, вы долго жили и работали при социализме. Успели поработать и при капитализме. В какое время вы себя комфортнее чувствовали?
— Ничего не скажу плохого про социализм — при нем большую часть жизни прожил. Хотя, как вспомню, как, будучи коммерческим директором, слонялся по кабинетам московских чиновников, выбивая фонды для КМК, до сих пор в дрожь бросает. А вечный дефицит всего. Чего стоит, например, одна только история с телевизорами, которые мы за металл купили в Японии, причем в разобранном виде (собирали на комбинате), жуткий был ажиотаж…
— При новом российском капитализме тоже много чего случилось, от чего волосы дыбом встают…
— Согласен. Но все же руководителям сейчас проще работается. Были б деньги… Хотя, конечно, проблем хватает. Та же коррупция — сужу по информации СМИ. Мы свои проблемы при социализме как решали? Приглашали нужных людей в ресторан или, скажем, презентовали бутылку коньяка. И все. Ни о каких пухлых конвертах мы тогда и представления не имели… Что еще сейчас мне не нравится, так это то, как, например, некоторые наши сограждане за считанные годы, а то и месяцы становятся сказочно богатыми людьми. Заработать такие богатства так быстро невозможно.
— А вы знаете эти разговоры по поводу вашей персоны, что, мол, Браунштейн денег нахапал и так далее?
— Знаю, конечно. Болтовня все это. Пусть придут и
посмотрят, как живет миллионер Браунштейн. Не стану врать, живем с женой не на одни пенсии — кое-какие накопления сделать успели. Но деньги считать приходится.
— Как повели себя ваши товарищи, сослуживцы после того, как вы перестали быть директором КМК?
— Круг общения резко снизился. Многие при встрече в лучшем случае кивнут — и дальше побежали. Но немало и таких, с кем сохранились нормальные отношения. Недавно на 75-летнем юбилее одного нашего товарища встречались с Борисом Кустовым, другими известными в городе людьми. Хорошо посидели…
— Тяжело после таких высот оказаться простым пенсионером?
— Нелегко… Поэтому я сразу решил: ни в коем случае не расслабляться. Стараюсь всегда быть чем-то занят. Впрочем, об этом мы уже говорили.
