В Доме творческих союзов состоялась премьера «по Гоголю», которую новокузнечанам представил театр «СинТезис». Режиссёр постановки Кирилл Устинов назвал своё детище скромно, неброско: «Чичиков. Спектакль-коллаж по поэме «Мёртвые души». Но несмотря на незамысловатое, даже какое-то «школьное»название, «Чичиков» ставит непростые вопросы, на которые, похоже, и нет ответа. А ведь с тех пор, как Николай Васильевич взялся описывать приключения ли, злоключения своего героя – не тонкого и не толстого, не молодого и не старого, приятного и предприимчивого, – прошло почти двести лет! Только, оказывается, чичиковы, ноздрёвы, маниловы, собакевичи, плюшкины по-прежнему среди нас. И вопросы, которыми задавался писатель XIX века, никуда не делись и в XXI.
Хотя надо отдать должное: и автор спектакля, и великолепный актёрский дуэт в лице Демида Пекшева и Василия Федотова, которые сыграли в нём все роли, честно пытаются на них ответить.
… И правда, «птица тройка, кто тебя выдумал»? И зачем неглупый, симпатичный и, в общем-то, добрый человек вынужден юлить и мошенничать? И почему всё у нас вечно вот так: «…кони вихрем, спицы в колёсах смешались в один гладкий круг, только дрогнула дорога, да вскрикнул в испуге остановившийся пешеход – и вон она понеслась, понеслась, понеслась!»?
Постановка Устинова вышла очень уж современной. И дело даже не в таких знакомых каждому деталях, как клетчатая китайская сумка, например. А что? В дороге, которая крутит и несёт беспомощного Чичикова, такая сумка – необходимейшая вещь. А сколько было подобных, с клетчатыми сумками наперевес дорог! И сколько их ещё будет… Авось куда-нибудь и вынесет – то ли героя, то ли нас.
Нет, дело совсем не в деталях. А в мало изменившихся человеческих характерах… Все, все они узнаваемы! И «реальный пацан» Собакевич, и таскающий домой всякую дрянь с помоек выживший из ума одинокий злой старик Плюшкин, и алкаш, игроман, пропивший и проигравший свою жизнь Ноздрёв… А главное – ведь ни строчки «отсебятины», всё по Гоголю! Только на месте гоголевских персонажей совсем не трудно представить собственных соседей, например.
Единственный, кто выбивается из книжного образа – Манилов. В спектакле он угодничает не по сахарной своей простоте, а ради выгоды. Чудный получился характер! И такой типичный.
Вообще за игру Пекшева и Федотова – отдельное спасибо! Демид просто неподражаем в ролях «братана» Собакевича и куражливого выпившего Ноздрёва, пристающего к Чичикову: «Поцелуй меня, душа моя, целуй давай, давайналегай!». Не удивительно, что с каждой ноздрёвскойрепликой зрительский смех только нарастает!
А как хорош Василий, играющий Манилова и Плюшкина! У Федотова-Плюшкина даже губы дрожат, а выражение лица, движения, голос постоянно меняются. Он то несчастный одинокий старик, то пациент психушки, его то жалеешь, то побаиваешься… Блестяще!
К слову, роль чичиковского кучера Селифана – как и роль самого Чичикова – Демид и Василий исполняют «по очереди».
И, конечно, сплошное удовольствие следить за виртуозным дуэтом актёров, которые – это видно – сами кайфуют от материала. В зрительном зале то и дело раздаётся узнающий смех: когда Манилов вдруг поёт «Эти слова о тебе, Москва», когда Собакевич вкусно пьёт водку, закусывая с расстеленной газетки, когда подозрительный Плюшкин встречает Чичикова, целясь из ружья.
Но перед нами совсем не комедия… Иначе отчего так пронзительно и пугающе звучит тема бесприютной русской дороги, а героев словно уносит со сцены невидимый сильный ветер? И ещё этот холодящий диалог в темноте: «Да ты по какой дороге едешь? – Не знаю».
Или вот: Ноздрёв и Чичиков играют в шашки. Первый мошенничает, второй сердится… И вдруг! «Ты не можешь отказаться, игра уже начата», – говорит Ноздрёв-Пекшевголосом Дьявола. А Чичиков-Федотов беспомощно лепечет, что больше не может.
И снова фигуры разлетаются.
А чтобы нам не стало окончательно страшно, играющий Селифана актёр разговаривает с непослушным конём (с детства обожаю этого героя «Мёртвых душ»!).
«… Ты знай свое дело, панталонник ты немецкий! Гнедой –почтенный конь, он сполняет свой долг, я ему с охотою дам лишнюю меру, потому что он почтенный конь, и Заседатель тож хороший конь… Ну, ну! что потряхиваешь ушами? Ты, дурак, слушай, коли говорят! я тебя, невежа, не стану дурному учить. Ишь куда ползёт!».
И, главное, звучат прекрасные, точные, лиричные, на все времена гоголевские слова!
«Прежде, давно, в лета моей юности, в лета невозвратно мелькнувшего моего детства, мне было весело подъезжать в первый раз к незнакомому месту… Теперь равнодушно подъезжаю ко всякой незнакомой деревне и равнодушно гляжу на её пошлую наружность; моему охлажденному взору неприютно, мне не смешно, и то, что пробудило бы в прежние годы живое движенье в лице, смех и немолчные речи, то скользит теперь мимо, и безучастное молчание хранят мои недвижные уста. О моя юность! о моя свежесть!».
Но вот уже «собаки лают, деревня близко»: Чичиков-Пекшев и Чичиков-Федотов – один напротив другого – разбирают записи с купленными сегодня «мёртвыми душами». Называют всех поимённо, рассказывая каждую судьбу.
Кто сидит по тюрьмам. Кто пашет как проклятый. Плотник Пробка Степан убился во время работы, оступившись и свалившись с высоты. Сапожник Максим Телятниковспился до смерти. Григория Доезжай-не-доедешь «уходили» его же приятели. А может, он, «лёжа на полатях, думал, думал, да ни с того ни с другого заворотил в кабак, а потом прямо в прорубь, и поминай как звали». … «Эх, русский народец! не любит умирать своею смертью!».
А ведь правда!
Словом, очень хороший получился спектакль, с живым, сочувствующим гоголевским словом, которое, к сожалению, не утратило актуальности. На премьере, кстати, было много школьников. Самая трудная зрительская аудитория – подростки! Ну как их заставишь хотя бы тихо посидеть? А тут… Новокузнецкие мальчишки и девчонки не отрывали от сцены заворожённых, восхищённых глаз! Смеялись где надо. Притихали. Грустнели… И снова смеялись!
А когда под «Масалу Досу» Бориса Гребенщикова вышли на поклон Демид Пекшев и Василий Федотов – вместе с режиссёром Кириллом Устиновым, – взрослые и подростки, не сговариваясь встали и долго-долго, искренне хлопали.
Инна Ким
