Зачем хотя бы с точки зрения национальной безопасности так концентрировать население, деньги и центры управления?
Экономика – это искусство рационального. Она должна давать нам живость, склонность к экспансии и творчеству, энергию действия. И ни в коем случае не загонять в клетки, в которых мы будем вяло шевелиться и ждать, когда нас накормят. Но ведь так и происходит. Москва стремительно обрастает домами – муравейниками гигантского размера. Она пухнет. В России жилищное строительство с 2016 г. каждый год падает. Ввод в действие жилых домов (общей площади жилых помещений) в 2016 г. к 2015 г. – 94%, в 2017 г. к 2016 г. – 98,7%, 9 месяцев 2018г. – 98,1% (Росстат). А что Москва? За 9 месяцев 2018 г. – 127,6% к такому же периоду 2017 г. А Московская область? За 9 месяцев – плюс 118%. Доля Москвы и Московской области – 17,8% всей площади жилых домов, вводимой по стране. В части многоэтажек – еще больше.
Внутри своего третьего кольца Москва – город, в котором есть интереснейшие архитектурные решения. Но за третьим кольцом возникает, мало-помалу, футуристический мир, в котором уничтожаются любые пустые или малоэтажные пространства и на их месте возводятся дома – муравейники, дома – бетонные колодца, дома – клетки, окно в окно, в которые съезжается население со всей России. Посмотрите, что сделали с бывшим стадионом Юных пионеров и куском стадиона «Динамо» на Ленинградском проспекте – когда-то светлыми кусками Москвы. Что случилось на Ходынке, которую можно было бы сделать Меккой для архитекторов. И как крупноразмерное жилье строится прямо на ключевых автомагистралях – лучше места, конечно, не найти, воздух там свеж и чист.
Эти дома – следующее поколение времянок. Они такие же по сути, как когда-то хрущевки, как панельные пластины 1970-х, быстро пришедшие к барачному виду. То же самое индустриальное домостроение, которое гонит объемы вверх, пусть даже в чистом поле или взламывая московские светлые, большие дворы. Их легко было бы реконструировать. Когда-нибудь эти времянки снова придется ломать или бросать, проклиная все на свете. Но нас гонят в «уплотнение», и только что главный архитектор Москвы назвал его основным трендом для Москвы.
Зачем все это? Да, всё понятно — деньги, прибыли, нужно удержать строительные мощности. Но какие смыслы еще? Откуда-то взялась идея, что ключевое население России можно свести в считанное число крупных городских агломераций. Но как можно тогда удержать страну, находящуюся в 11 часовых поясах, протяженностью более 10 тысяч километров? 3-ю в мире по величине земель, пригодных для земледелия, крупнейшую сырьевую державу? Вахтовым методом?
Ответа нет. Пока же доля Москвы и Московской области в населении России выросла с 10,5% в 1990 г. до 13,6% в 2018 г. Это, между прочим, плюс 4,4 млн. человек. А что они производят? 25,8% ВРП (валового регионального продукта) по России (2015). Московский регион – это клочок земли в 0,3% от площади России, примерно равный Эстонии – и больше четверти продукта всей страны?
А из чего этот ВРП состоит? Операции с недвижимостью, аренда, оптовая и розничная торговля, ремонт личного имущества составляют по Москве 55,6% ВРП, по Московской области – 43,5%, в целом по России – 30,8%. Гигантский центр перераспределения ресурсов, втягивающий в себя население, как пылесос. Что в результате? В исторических областях России, кроме денежного пятна Москвы – опустынивание. Население Центрального федерального округа (без учета Москвы и Московской области) сократилось в 1990 – 2017 гг. на 14%. Число тех, кто живет в Северо-Западном федеральном округе (без учета Петербурга), стало меньше в 1990 – 2017 гг. на 16,6%. Для Приволжского федерального округа это сокращение составило 7%. И больше всего страдают сельские районы и малые города. Есть замечательный старинный город Касимов – центр двух культур, русской и татарской. Сокращение населения за 1990 – 2017 гг. на 18%. Вышний Волочёк, русская Венеция. Стоит прямо на трассе Москва- Петербург, должен пухнуть от довольства. Но нет, люди уезжают, горожан стало меньше на 26%. Александров, когда-то столица Земли Русской при Иване Грозном. Убыль населения на 13%. Кинешма – точно так же. Злой город Козельск, с детства нами чтимый – на 18%. Имена им, убывающим старинным городам – сотни.
Разве мы не понимаем, что сами, своими руками в столице создаем многоэтажные соты для бедных, в которых будут зреть грозди недовольства при малейшей нехватке любого ресурса. Москва как столица полностью зависима от внешнего снабжения. Она — в зоне зимних холодов, не приморский город. Зачем нам с точки зрения национальной безопасности так концентрировать население, деньги и центры управления в одной точке? Разве у нас мало земли? Хуже всего то, что городская среда, времянки во многом определяют массовую психологию. Люди в этих муравейниках, бетонных колодцах – зависимые, ждущие социальных подачек. Это люди развлечений, хлеба и зрелищ, но не инноваций. C огромной отрицательной энергией, если что-то в снабжении пойдет не так. Плотность, уплотнение, перенаселение – за этим огромные риски социальных взрывов будущего. То, что происходит сегодня в Москве – деформация. Ее примеру следуют другие крупные города. Но экономике нужно другое. Равные условия для людей «рывка» по всей стране для свободного перемещения, думания, инвестиций. И очень нужно восстановление исторического центра России. Это другая архитектура – не Оруэлла, другая экономика строительства и совсем другая среда обитания».
