«Помню, в молодости я был чернорабочим в Америке, – вспоминал Иван Павлович Бардин, – По десять-двенадцать часов трудились мы в изнуряющем жару. Работали с напряжением, до потери сил, по вечерам лежали пластом, неспособные даже думать. И всё-таки я испытывал какое-то удовлетворение. Вот толкнул раскалённую болванку на валки… и получилась вещь – огненный, постепенно меркнущий рельс или светящийся бич – будущая проволока. Это я сделал рельс, я сделал проволоку из бесформенного куска металла!».
Будущему главному инженеру Кузнецкстроя и КМК, академику и вице-президенту Академии наук СССР было двадцать семь лет, когда он впервые увидел металлургический завод. Через восемь лет он возглавил один из крупнейших металлургических заводов юга царской России.
И это оказалось его призванием, которое Иван Павлович смог по-настоящему реализовать именно в СССР!
Как-то во время заграничной люксембургской командировки советский инженер встретил одного бывшего коллегу, «сбежавшего» от революции за границу. Разговаривая с Бардиным, он заметно нервничал, так как боялся, что Иван Павлович захочет поселиться в Люксембурге… Просто в той стране не было места для двух крупных инженеров! Они бы отнимали друг у друга заработок, сбивали цену. А СССР наоборот нуждался в талантливых инженерных кадрах – здесь места и славы хватало на всех!
«Партия оказала мне большое доверие – я был назначен главным инженером Кузнецкстроя, – писал Бардин, – Впервые в Сибири, ещё недавно – стране ссыльных, стране, которой пугали людей беспокойных, строился металлургический комбинат, один из крупнейших в мире».
В поезде Иван Павлович почти не отходил от окна. Его, привыкшего к многолюдности и шуму южных дорог, особенно поражала пустынность – людей почти не видно, редкие станции в несколько домиков терялись в бескрайних равнинах. И везде – густая пелена снега, скованные льдом реки. Железная дорога – вот и всё от современности, что он здесь видел.
Ранним утром он вышел из поезда в Новосибирске. Длинные снежные улицы с деревянными домиками. Кое-где добротные каменные дома. В центре – несколько больших зданий, среди которых высилась только что построенная гостиница. На месте, в крайкоме, не было первого секретаря, известного революционера, старого большевика Роберта Индриковича Эйхе. Но Бардин встретился с другими партийцами и по их просьбе подробно рассказал, как он представляет себе будущее строительство. Ведь металлургия для них была совершенно новым, незнакомым делом.
На следующий день Иван Павлович уехал в Томск, где обосновалось Тельбесбюро. Первое знакомство разочаровало – у сотрудников не было опыта большого строительства, о будущем заводе они имели весьма смутное представление. Это были типичные для того времени проектировщики, оторванные от живого дела. Но всё же к приезду Бардина был завершен неплохой ситуационный план строительства завода. А по рудникам были составлены проектные задания.
Из Томска главный инженер отправился в Кемерово, а оттуда в Кузнецк. Ему хотелось посмотреть, как работают в условиях Сибири коксовые печи. Оказалось, сибирский климат вовсе не препятствие для коксохимии – коксохимический завод работал тут так же, как и на столь знакомом ему юге.
Побывал Бардин и на Гурьевском заводе, который передавался Кузнецкстрою для помощи в строительстве. Там работали доменная и мартеновская печи, прокатный стан. Это небольшое металлургическое предприятие впоследствии сумело давать строителям Кузнецкого гиганта почти всё необходимое им количество металла.
И вот, наконец, Бардин прибыл на станцию Кузнецк, где его встретил заведующий кузнецкой конторой Тельбесбюро, чтобы отвезти ночевать в единственный двухэтажный барак. Наутро Иван Павлович уже ехал на лошадях осматривать площадку. Кругом расстилалась заснеженная равнина с холмами по краям, и только вдалеке виднелись какие-то домики. Старый возница, неторопливо помахивая кнутом, вёз его мимо «посёлка», представлявшего собой всего четыре дома и конный двор, за которым тянулись беспорядочно разбросанные лачуги.
«Что за места мы проезжаем, дед?» – спросил инженер. Старик ответил: «Да это город-сад». Бардин недоверчиво хмыкнул: «Ты что смеёшься, дедушка?». Но дедушка говорил всерьёз, хотя немного перепутал – на самом деле место предполагавшегося строительства завода и города называлось «сад-город».
На первый взгляд строительная площадка Кузнецкого комбината Ивану Павловичу понравилась – она выглядела довольно ровной, и к тому же его цепкий инженерный глаз сразу отметил, что по берегам Томи и Кондомы можно добывать камень и песок с гравием для бетонных работ. Только когда глубокий снег сошел, площадка показала все свои пни, бугры и болота, для устранения которых потребовались значительные земляные работы.
Решив, что площадку необходимо связать с железной дорогой, главный инженер Кузнецкстроя, ещё не имевших соответствующих официальных полномочий, заключил договор с местным управлением Наркомата путей сообщения на строительство подъездной железнодорожной ветки. А вскоре Бардин снова появился в Томске, где тут же дал задание Тельбесбюро срочно проектировать жилые бараки для рабочих, хлебопекарни, бани, водопровод.
И сразу же поехал в Москву, где сам подбирал механизмы для строительства, договорился с инженером-металлургом Грум-Гржимайло о проектах кирпичеобжигательных печей и домен, а с академиком Шуховым о проекте здания для 150-тонных мартенов. Ездил Иван Павлович и в Ленинград, куда прибыли американские инженеры и где был составлен протокол, предусматривающий, что годовая производительность будущего завода составит 525 тысяч тонн металла. И только пару месяцев спустя пришёл приказ Председателя ВСНХ СССР о его официальном назначении!
Эта стройка стала одной из самых крупных в мире, одной из важнейших в пятилетке. К ней были прикованы взоры всей страны.
Перед отъездом в Кузнецк Бардина пригласил к себе сам председатель Высшего совета народного хозяйства СССР Валериан Владимирович Куйбышев. Высокий партийный деятель расспрашивал Ивана Павловича о Кузнецкой площадке и нельзя ли увеличить размер доменных печей. А на прощание сказал: «Вы имейте в виду, что это глубокая разведка партии и рабочего класса в завтрашний день нашей страны. Это будет замечательное завтра. И это очень почётная задача для инженера. Вам не один из них позавидует». И, протянув Бардину руку, пожелал ему «счастливых успехов».
И «счастливые успехи» не заставили себя ждать! В апреле 1932 года Бардину было присвоено звание академика. С 1939-го по 1945-й он был заместителем наркома Комиссариата чёрной металлургии СССР. А в годы войны руководил работами Академии наук, направленными на мобилизацию ресурсов восточных районов для нужд обороны страны.
Герой Социалистического труда, действительный член многих зарубежных академий и научных обществ, лауреат Ленинской и Государственных премий, награждённый семью орденами Ленина, Иван Павлович Бардин умер в 1960 году. Это произошло во время заседания Госплана СССР – через несколько минут, как он закончил свою речь.
… А 1 августа 1967 года в нашем городе состоялось торжественное открытие бюста главному инженеру Кузнецкстроя, на которое собрались тысячи людей.
Покрывало с волевого лица, обращённого в сторону проспекта Металлургов, снимал первый секретарь горкома партии товарищ Окушко. Волнительно звучал Гимн Советского Союза. Выступали – ещё живые! – ветераны Кузнецкстроя и соратники самого Ивана Павловича. На торжество прилетела даже вдова академика Лидия Валентиновна Бардина!
К слову, бюст Ивана Павловича является памятником истории и объектом культурного наследия. Более полувека назад наш город заказал его скульптору Сергею Дмитриевичу Шапошникову и архитектору Юрию Николаевичу Гумбургу, которые в эпоху СССР были без преувеличения знаменитыми творцами.
Первый – монументалист, автор многих памятников, установленных по всей стране, в том числе и «Матери-Волги». Второй – инженер, придумавший архитектурное решение Братской ГЭС. А ещё к «нашему Бардину», которого по заказу Новокузнецка сделали на Мытищинскомзаводе художественного литья, приложили руку известные советские резчики по камню Николай Ильин и Николай Инночкин.
Ну а пять лет назад в Новокузнецке появился ещё один Бардин – граффити с изображением легендарного человека украсило торец жилого дома No28 по улице Кирова. Этот портрет был создан в рамках IV Международного фестиваля «Неделя уличных
искусств» барнаульским художником Евгением Алёхиным.
Инга Видалова
