«Ave», Новокузнецкий камерный хор!

В узкие окна собора Иоанна Златоуста льётся слабый свет ненастной осени, смешиваясь с камерно-домашним – зажжённых люстр. На стенах – знакомые лики в блестящих окладах. И незнакомые, чёрно-белые: католических святых. Все скамейки заняты. Много молодых лиц. Много музыкантов – и учителей музыки. По проходу шуршат длинными платьями хористки. Хористы уже стоят на импровизированной сцене с распахнутыми нотными папками в руках. Занимает дирижёрское место взволнованный Сергей Толстокулаков. Он взмахивает руками и происходит обыкновенное чудо – послушные тонко-звонкие голоса летят под высокий купол костёла: новый концертный сезон Новокузнецкого камерного хора открывается шедеврами великих.

Первый же номер концерта – миниатюра-молитва Яна Аркадельта, обращённая к благословенной в жёнах, – исполняется а капелла. Как это делалось во время богослужений в Сикстинской капелле больше трёх столетий назад. Но уже в отрывке из реквиема Николы Йомелли, просящего о вечном покое для заточённых в Чистилище душ, появляется инструментальное сопровождение – орган. И, кажется, само пространство собора вибрирует, откликаясь на торжественную мольбу слившихся в хоре голосов. Интересно, что это произведение исполнялось в нашей стране всего дважды.

Первый раз «Reqviem aeternam» звучал в 1984 году в Большом зале Московской консерватории. После чего партитура и партии инструментов были украдены и уничтожены, а все ноты неизвестные лица одновременно изъяли из всех библиотек СССР, где они были, включая знаменитую Ленинку. И только в 2007 году в Россию вновь была привезена партитура йомелевского «Вечного покоя».

И таких интригующих и прекрасных музыкальных легенд на открытии концертного сезона Новокузнецкого камерного хора оказалось немало. Одна из самых известных – «Ave Maria» сына плотника Джулио Каччини. Есть гипотеза, что эта потрясающе нежная музыка якобы принадлежит не прозванному Римлянином флорентийскому композитору и певцу XVI века, а советскому музыканту Владимиру Вавилову.

Но когда слышишь завораживающее переплетение мужских и женских голосов – и поднимающееся в хрустальные выси, словно обращающееся к кому-то близкому и родному соло Людмилы Миргородской – становится неважно, кто и когда сложил эту волшебную музыку. Остаётся только выводимая хором – и солисткой – грустная, возвышенная, взволнованная мелодия. И если закрыть глаза – можно увидеть ночной сад, к которому приближается гроза, и как ветер бежит по макушкам деревьев, а тёмно-зелёные зрелые листья выгибаются и трепещут.

Или взять легендарный «Реквием» Моцарта. Помните, мистическую историю о Чёрном человеке? Говорят, Вольфганг Амадей, взбудораженный таинственным заказчиком, написал своему другу: «В моей голове хаос, лишь с трудом собираюсь с мыслями. Образ незнакомца не хочет исчезнуть с глаз моих. Я беспрерывно вижу его. Он просит, он настаивает, он требует работы. Чувствую – моё состояние подсказывает – мой час пробил. Конец придёт прежде, чем я смогу полностью проявить свой талант. А как прекрасна была жизнь! Но никому не дано изменить предначертанного судьбой, измерить дни своей жизни».

Великий композитор действительно умер, сочинив свой реквием лишь наполовину. Но и три его фрагмента – исполненные Новокузнецким камерным хором «Dies irae», «Lacrimosa», «Hostias» – удивительно хороши. В них даже не мольба – требование жизни, жалоба, страсть. Голоса звучат горько и строго, мягко и торжественно, они поднимаются всё выше и выше – до взрыва. Будто человек, восходящий на горную вершину: ему тяжело, больно натёртым ногам, но наверху – над величественной панорамой гор – ослепительно встаёт солнце, разливаясь по небу нежной зарёй.

Вдохновенно и снова нежно, то быстро, то мягко, проникновенно, торжественно и бурно, как дождинки по летней листве, Новокузнецкий камерный хор исполняет Мессу соль мажор Франца Шуберта. Солируют Дарья и Сергей Кокорины. А помогает им своим мягким тенором Сергей Толстокулаков, одновременно умудряясь дирижировать хором. Хрустальное Дашино сопрано взлетает так тонко – как звонкая хрустальная ножка: вот-вот разобьётся. Но не разбивается.

Торжествующая детская радость звучит в музыке Дитриха Букстехуде, взрывающейся весёлыми «Alleluia». Завораживает, изумляет, томит, даёт надежду невероятно красивая, мелодичная, сложная 131-я кантата, написанная ещё 22-летним Иоганном Бахом. Рождает комок в горле моцартовское «Ave verum corpus», а его же «Laudate Dominum» с солирующей Дарьей Кокориной – трепет. Качает на волнах печали и нежности, смятения и света «Стояла мать скорбящая» Антонина Дворжака. Пронизана мощью и солнцем светлая радостная «Alleluia» из оратории «Мессия» Георга Фридриха Генделя.

Не удивительно, что слушатели концерта благодарят Новокузнецкий камерный хор стоя – и не отпускают артистов долгими аплодисментами. Трогательная деталь: Сергею Толстокулакову несёт цветы создатель этого замечательного музыкального коллектива – заслуженный деятель культуры России Сергей Липовой. И музыканты поют ему «Многие лета». Новый дирижёр хора утверждает: «Ещё не было ни одной репетиции, где бы мы не вспоминали Сергея Алексеевича». А по растроганному лицу маэстро видно: он доволен уровнем концерта и тем, по какому пути развивается основанный им хор.

Инна Ким

Фото Владимира Шабанкова

NK-TV.COM