Набоков. Рахманин. Шрейтер и Зуева. История «невозможной любви» в Новокузнецке

Новость, которая сделала нынешний театральный год: 20 и 21 марта в 18:30 на сцене Новокузнецкого драматического театра состоится премьера будоражащей, неоднозначной, невозможной истории «любви с первого взгляда, с последнего взгляда, с извечного взгляда» между мистером Гумбертом и 12-летней «мифической нимфеткой» Долорес – называемой Лолитой. Когда только-только начались репетиции, молодой режиссёр Ярослав Рахманин, который ставит «Лолиту», мучительно улыбался: «Мы запутались в материале – и теперь вот выпутываемся». Да, спектакль шёл трудно, на нерве, задевал и даже раздражал режиссёра, артистов, складывающих в общую копилку рождаемые рождающейся постановкой мысли и чувства.

Как они – Рахманин, Шрейтер, Зуева – смогли закрыть этот волнующий и возмущающий гештальт, открытый Набоковым в середине XX века, мы увидим очень скоро.

Но с чего всё началось? В прошлом году наш драмтеатр замахнулся на творчество литературного скандалиста, гения, эмигранта Владимира Набокова. Который «страны менял, как фальшивые деньги, торопясь и боясь оглянуться назад» – и переживая трагедию непоправимого разрыва с отчизной и, как следствие, с «ничем не стеснённым, богатым, бесконечно послушным русским слогом ради второстепенного сорта английского языка».

А среди всех прочих эскизов по набоковским произведениям тогдашняя театральная лаборатория явила околдованным – в буквальном смысле – новокузнечанам скандальную и нежную «Лолиту», поставленную Ярославом Рахманиным в декорациях Ретропарка.

«Набоков был нов для меня, – признаётся 33-летний режиссёр – Нет, я, конечно, читал его потрясающие «Защиту Лужина» и «Лолиту», но детально вчитался в него только на прошлогодней лаборатории в Новокузнецке. Первое, что покоряет, переворачивает в набоковском творчестве – мастерство его слова. И то, как писатель изображает, заставляя работать, пространство – это вообще театральная тема».

Стоит признать, что эскиз Рахманина произвёл сильнейшее впечатление на новокузнецкую публику. Да и разве могло быть иначе? В общем, та лаборатория закончилась ожидаемо: большинство зрителей отдали свои голоса за «Лолиту». Да только далеко не все эскизы-победители в итоге становятся полноценными репертуарными спектаклями. А тут была ещё одна закавыка: разрешение на постановку «Лолиты» надо было испрашивать у английско-американского агентства, занимающегося литературным наследием русского гения.

И всё-таки через год спектакль по мотивам мирового бестселлера, считающегося одним из самых скандальных романов за всю историю современной литературы, входит в репертуар Новокузнецкого драматического театра.

И роль молодого режиссёра из Санкт-Петербурга Ярослава Рахманина в этом трудно переоценить! Кемеровчанин по рождению, он окончил Российский институт сценического искусства всего-то в 2016 году. Но успел поставить около десятка талантливых спектаклей в якутском Мирном, хакасском Абакане, Кемерове, Калуге, Липецке.

«Мне гораздо проще и выгоднее любить текст, – рассказывает Ярослав, – Хотя кто-то из режиссёров наоборот работает на ненависти – это тоже даёт необходимую энергию. Истории, которые я ставлю, могут вызывать у меня восхищение – или возмущение. Только не равнодушие. Если делать спектакль по расчёту, то в какой-то момент обязательно споткнёшься, не справишься с возникшими трудностями, потому что тебя ничего не будет подпитывать».

Рахманин живёт в городе на Неве и, как многие нынешние молодые режиссёры – российские, европейские, – кочует из театра в театр. Ставя то тут, то там Софокла, Бунина, Олега Михайлова… И вот, пожалуйста! 20 марта на новокузнецкой сцене появится его бесстрашный пересказ всемирно известной набоковской истории о не принимаемой обществом, невозможной, непереносимой, «извечной» любви (разумеется, с ограничением 18+)

Режиссёр предлагает нам вглядеться в судьбы главных набоковских героев – их проникновенно, пронзительно играют Александр Шрейтер и Полина Зуева.

«Заниматься чужой нравственностью – гиблое дело, – говорит Ярослав, – А вы подумайте сами! Гумберт, Лолита – они ведь тяжело умирают в финале. Их приговорило к такой смерти то, противоестественное, что произошло между ними. Да, педофилия – табу. Так нельзя. Но лично для меня интересен процесс перерастания гибельного влечения, которое сам герой считает дефектным, в полноценное всеобъемлющее чувство любви. Которой невозможно осуществиться. А бывает ли «правильная» любовь? Это же не фитнес, не ЗОЛ – здоровый образ любви».

Имеет ли человек право на невозможную, преступную любовь? Понимая собственный дефект, должен ли он сопротивляться? Что вообще ему делать? Таких вопросов, – не имеющих простого ответа в отличие от математических задачек, – у Набокова и Рахманина, Шрейтера и Зуевой множество.

К слову, сам Набоков испытывал к своей «Лолите» сложные чувства – и писал этот роман, почти мучаясь: «Это напоминало составление прекрасной головоломки – составление и в то же время её разгадывание, поскольку одно есть зеркальное отражение другого, в зависимости от того, откуда смотришь. Конечно, она совершенно затмила другие мои произведения… но я не могу осуждать её за это. В этой мифической нимфетке есть странное нежное обаяние».

И любимая набоковская тема тут как тут! Противостояние выходящего за привычные, «нормальные» рамки героя и не принимающего его за это общества.

Как всё это можно выразить?!

Интуитивно – утверждает Ярослав. Идут последние репетиции, а постановка всё ещё наживуленно-живая, даже не обросшая кожицей, как царапина, с которой постоянно сковыривают золотистую корочку – стоит ей поджить. Что-то неуловимо появляется, что-то – оказавшееся ненужным – исчезает. «Черт меня дёрнул пойти в режиссёры!» – нервничает Рахманин. Такой уж он есть: до самого конца будет бояться, что не удастся «соединиться» с артистами и точно транслировать зрителям все вопросы, ответы, запреты «Лолиты».

Только ближе к премьере всё сольётся как в каплю ртути – и родится спектакль.

Александр, Полина уже в весёлой, мучительной горячке своих образов: раскрывая полноту их эмоционального спектра, создавая глубину ролей. Рахманин утверждает, что работает по Брехту. А значит, перед артистами он ставит, прежде всего, вопросы воздействия их игры на публику: что она должна понять, как этого можно добиться.

Не артист должен переживать за героя – зритель! И задача режиссёра, артистов – создать общее энергетическое поле, в котором происходит их диалог с сидящими в зрительном зале людьми.

Одной из важнейших примет брехтовского театра является продуманная пластика. Язык тела не требует расшифровки. Каждое движение рождает определённую эмоцию – сначала у актёра, потом у зрителей. Так считал Брехт – и Станиславский. Так что в рахманинских постановках эмоциям всегда придаётся физическое обличие – все детали должны быть осязаемыми. При этом декорации на сцене довольно аскетичны и символичны. Хотя режиссёр любит использовать мультимедиа.

Театральные критики говорят про Рахманина: он на разных текстах умеет сказать о сегодняшнем зрителе. Ярослав соглашается: любой спектакль должен быть актуальным здесь и сейчас. Он должен отвечать на вопросы про нас – какие мы в данной временной точке. «Лолита» – не исключение. Режиссёр и артисты изначально выискивали в этой истории, как она соотносится с нашей жизнью.

Ужас! Кошмар! Немыслимо! Какое отношение мы-то имеем к Гумберту и растлённой им девочке?!

А вы посмотрите сами… Встретимся на премьере!

Инна Ким

NK-TV.COM