Моя любовь – Крым, или В некотором царстве, в Боспорском государстве

Меня будят птицы. Счастливые, они гомонят в распахнутые окна, рассказывая, чему за вчерашний день научились их дети. И солнце щекотно скользит по подушке. Наспех завтракаю и разгоняю велик. Дорога по крымской степи – это чудо какое-то. Она похожа на детскую книжку, вкусно хрустящую глянцевыми страничками: карамельно-зелёная запутанная трава, акварельные брызги прозрачно-красных маков, душистые лавандовые поля, какие-то чрезвычайно милые невысокие сиреневые пушистики и тонкие ножки цветов с головками цвета засахаренных лимонных корок. Так бы и съела!

Ещё один день в Крыму

Никогда не выдерживаю: бросаю велик и захожу в это сказочное карамельное море, ощущая щекотку колких стебельков и мягких лепестков, усиков и крылышек трудолюбиво гудящих насекомых – здешних «рыбок». Кажется, солнце тоже гудит. И будто это оно так сладко и душисто пахнет.

Выруливаю на берег с полным небом птиц. Чёрное море такое синее, что на сетчатке глаз отпечатываются непереносимо-яркие вспышки. А песок твёрдый, волнистый, с намертво вмурованным внутри ракушечником, застывший узорными плитами, будто в громадном дворце с сияющим небесным сводом. Идёшь, идёшь, и вдруг попадаешь в небольшую мелкую лагуну – она как бассейн в этом самом дворце. В таких купались боспорские царевны 2500 лет назад.

Вода там почти горячая, прозрачная, где-то до щиколотки. Сквозь неё просвечивают пальцы ног и как перекатываются ракушки. Шлёпаешь ногами по воде, а она мягко гладит твои пятки. Приятно! Море белоснежно шипит, растекаясь вокруг, точно ты попала в стакан газированного молока. Оно уже до колен. До пояса. До груди. До горлышка. Можно нырять в кипящую бирюзовым холодом глубину – пока хватает дыхания. А вынырнув, – судорожно и сладко дышать.

В пугающей близости от волн, но каждый раз успевая взлететь выше, куда-то в невообразимую, непонятную даль самоотверженно летит бабочка. И чайки подныривают вниз и снова взмывают с полным клювом отчаянно вырывающегося серебра.

Опускаю вниз лицо – и точно лечу – над парящими в голубой невесомости скатами и подводными скалами, похожими на горные ущелья, зачарованных великанов, прекрасные полуразрушенные дворцы и статуи, и внезапно открывающимся дном – оно как заколдованные долины в этих сонных ущельях. А время тянется бесконечно-солнечной смолой – будто до нашей эры.

Я зависаю над гигантскими разноцветными медузами, а они шевелят розовыми и голубыми, синими и сиреневыми перламутровыми парашютами-спинками и словно стеклянными щупальцами, раскрываясь, как диковинные цветы. Выныриваю – вместо неба надо мною колышется марево белоглазой туманной дымки, точно там, наверху, кто-то тёплый и сонный тихонько её надышал.

Уже на берегу, лёжа животом на песке, пропускаю нестерпимо блестящие крупинки между пальцев – будто чьё-то живое дыхание. Согреваюсь, и под моей кожей словно бегут щекотные колючие ручейки. Ни о чём не думая, я смотрю, как всё вокруг становится белым. Это похоже на большую стирку, даже море отстиралось – белая вода, белый берег, белое небо. Солнце накидывает на волны искрящуюся золотую сеть.

А когда небеса полыхают и плавятся закатом, из гладкого моря ближе к берегу приплывают дельфины, играя и догоняя друг друга, то погружаясь под потемневшую воду, то снова выныривая. По пламенеющему небу, выстраиваясь фигурами высшего пилотажа, несутся чёрные и белые птицы. Все звуки Земли – шум волн, свист ветра в траве, погрустневшие птичьи крики – сливаются в оглушительную тишину.

Так заканчивается ещё один мой крымский день – будто уходит золотым кораблём за горизонт Понта Аксинского.

Крымская Атлантида

Однажды обычный керченский школьник Лёша Куликов прогуливался недалеко от научной базы, где его мама занималась исследованиями миграции черноморской кефали. Скучающий мальчик выискивал в прибое монетки, которые всегда бросают люди, чтобы снова сюда вернуться. Свою морскую добычу он тратил на мороженое и кино.

Вдруг возле прибрежного камушка что-то вспыхнуло от солнца – Лёша торопливо нагнулся и зажал в руке древнюю монету из золота. А там было изображение человека с лавровым венком на голове – оказалось, царя Боспора. Школьник от волнения сунул монету в рот – это чтобы не потерять – и бегом к археологам! Те до начала 80-х ошибочно искали Акру – древний город, который упоминали Страбон, Птолемей, Стефан Византийский, – только на берегу, не в море. Ведь «акра» на древнегреческом – это возвышение, холм.

Боспорского царя Лёша сдал потом в исторический музей, за что получил порядочно денег, – и купил себе невероятные джинсы, о каких мечтали все его друзья-подростки. Это было в далёком 1981 году.

Так люди впервые узнали о Боспорской Атлантиде – загадочной Акре, основанной до нашей эры и погрузившейся на морское дно. Никто не знает, почему она почти вся ушла под воду. Там, под тяжёлой толщей воды, и сейчас тянется оборонительная городская стена против степных кочевников, высятся башни-бойницы, темнеет глубокий колодец.

Я вижу Акру: она так близко, что в горле щекочется непонятный комочек – то ли нежности, то ли грусти. Моя тень, превратившаяся в гигантскую полупрозрачную рыбу, скользит по древнему городу, который 1,5 тысячи лет назад оказался на дне моря и больше не увидел солнца – оно отсюда как далёкий тёплый отсвет и мечта.

Я-тень, не торопясь, шагаю по улицам Акры: мимо давно опустевшей восточной гавани и домов под беспомощно-трогательными черепичными крышами. Они по макушки занесены песком – укрыты и защищены им заботливее некуда, как хрупкие ёлочные шары из старинного стекла, которые спрятали в вату для сохранности.

И ничего не пропало – золотые и серебряные рыбки монет, наконечники стрел, деревянные низкие столики на фигурных ножках, клеймённые чёрно-лаковые амфоры Понтийской Гераклеи. Все они как в замке Спящей красавицы – кажется, хватит одного поцелуя, чтобы Акра ожила. И тогда в очаге вспыхнет весёлый огонь, в чашку польётся студёная вода, из-под длинной чёлки насмешливо заблестят глаза.

Античный город на дне моря словно спит. Зачарованная, я разглядываю стены домов, покинутых людьми, будто это было только вчера, и засыпанные песком остродонные гераклейские амфоры, из которых мужчины, смеясь, пили вино, держась обеими руками за крепкие лаковые ручки.

Аналогов Крымской Атлантиде просто нет – столь удивительно сохранившегося города не отыщешь во всём Причерноморье. Другие здешние древнегреческие города – Фанагория, Херсонес, Ольвия – полностью уничтожены штормами. А Акру будто берегут боги; словно её оставил себе сам Посейдон: чтобы любоваться. В бухте, где она находится, – особый гидрологический режим, и поэтому волны почти не тронули город. Российские учёные уже восстановили уличную сетку, начали раскапывать кварталы, дома.

И всё-таки: как Акра погибла? Может, город затонул постепенно, а люди, собрав пожитки, спокойно разошлись по другим городам? Но тогда почему они оставили столько добра – вооружения, посуды, мебели, денег и даже драгоценностей? Или это была природная катастрофа? К слову, Алексей Куликов, который выучился на археолога и вернулся в Акру в середине 90-х, чтобы её изучать, считает, что она оказалась на дне моря из-за извержения вулкана и землетрясения.

Это произошло в IV веке нашей эры, когда все упоминания об Акре исчезли, словно такого города и не было никогда на свете. А ведь он существовал больше тысячи лет! Только цивилизация, которая была центром ойкумены в течение трёх тысячелетий, распространялась по немыслимым землям сотнями таких портовых Акр.

Слава Акры

Большой портовый город Акра был неописуемой красоты – прекраснее не найти во всём Боспорском царстве. Хотя на берегах Боспора Киммерийского, между жёлто-зелёным Миотийским озером и синим Понтом Аксинским, было столько красивых городов – сколько глаз-звёзд у всевидящего великана-неба Аргоса Паноптеса. Только Акра не уступала ни Нимфею, ни Киммерику, ни Мирмекию, ни самому Пантикапею.

Низкий мыс, выдающийся в море, пологие берега и никогда не замерзающая зимою гавань – лучшего и не придумаешь для земледелия и торговли. Жители благословенной Акры круглый год вытаскивали полные сети живого серебра и выращивали чистое золото – редкую пшеницу, за которой из-за моря приплывали хитроумные афинские купцы.

Слава Акры летела по ойкумене! Даже говорили, что горячий от солнца здешний берег облюбовала некогда дева-рыба Фетида, чтобы родить могучего Ахилла.

В сверкающей от солнца и соли восточной гавани всегда стоял оглушающий весёлый шум и безостановочно, как муравьи, сновали грузчики с блестящими от пота голыми спинами, матросы с белозубыми улыбками, купцы и рыбаки. Простые глиняные пифосы, неприметно украшенные, размером с человека, наполненные тяжёлым гладким зерном, уплывали на широких мужских плечах по пахнущим смолой и морем трапам. А вниз уже плыли тюки диковинных тканей, амфоры с текучим маслом, красивые сосуды и статуи, сундуки с зеркалами и бронзовыми стригилями, редкими украшениями, безделицами, духами.

Туманный горизонт почти полностью закрывали высокие гордые корабли, которые мягко качались на золотых волнах, сияющих сквозь солнечные сети. Из Афин, Александрии и Синопа в порт Акры прибывали суда, гружённые пеликами из обожжённой глины и затейливыми металлическими диносами, гребешками и мраморными надгробьями, хитонами и пеплосами, милыми ручными зверьками и деревянными куклами, у которых двигались руки и ноги. А взамен дети далёкой Эллады получали солёную рыбу, кожу, пшеницу, просо, ячмень и рабов.

Моряки, отдав дань богам, праздновали удачное возвращение в прохладных полутёмных тавернах, не жалея монет и вина. Они спорили, кричали и чуть что пускали в ход ножи. Укутанные в тонкие покрывала женщины торговались на рынках, ссорились с соседками, сплетничали у городского колодца, ждали мужей. Девочки играли в куклы и хвастались новенькими браслетами, а мальчики дрались палками, точно это взрослые мечи.

Здесь девушки что-то задумчиво шили, сидя у окон, в которые широко и весело лилось солнце. Здесь мужчины прятались от зноя на симпосиях, где рабы черпали вино киафом с выступающей ручкой и разливали его по чашкам-мастосам, которые невозможно поставить на стол, если ты не допил. А служанки готовили обеды – похлёбки и мясо – над закопчёнными очагами.

2500 лет Боспорскому царству

Год назад на изучение Крымской Атлантиды отправилась научная экспедиция «Акра – античный город Боспора». Археологи и добровольцы-аквалангисты Русского географического общества, используя специальное оборудование, исследовали подводную часть затонувшего города, не потревоженного ни временем, ни стихией. Только работы у учёных ещё непочатый край: древний город больше загадывает загадок, чем даёт отгадок! Хотя и делится с людьми своими сокровищами – все найденные артефакты хранятся в Крыму. Часть – в Керченском музее.

Добраться из Керчи в Крымскую Атлантиду и обратно можно даже на общественном транспорте – тут ходят сразу два автобуса. Один до посёлка Заветное. Другой – по Набережного. Исследователи не против туристов. Главное – ничего не трогать на месте раскопа.

Да и в самой Керчи есть что посмотреть! Например, «Верхний город» Пантикапея, столицы Боспорского царства, основанной в конце VII века до нашей эры и объединившей под своей властью греческие города-полисы по обе стороны Керченского пролива. Её величественные развалины на горе Митридат заливает пылающее солнце.

Или так называемый Лапидарий – Музей каменных древностей, насчитывающий более 2700 экспонатов, которые по научной ценности занимают второе место в мире.

Уже не одно тысячелетие на земле древнего Боспора – в Керчи – высится великолепный Царский курган, не имеющий аналогов в мире и являющийся шедевром погребальной культуры античности. Не уступает ему по совершенству и гробница Мелек-Чесменского кургана.

А Керченский музей древностей обладает крупнейшим в Крыму собранием археологических находок. Здесь же находятся постоянная выставка «История Боспорского царства» и Золотая кладовая с изумительными монетами и украшениями.

К слову, все перечисленные достопримечательности входят в один из маршрутов «Золотого кольца Боспорского царства». Этот проект был удостоен престижной международной премии National Geographic Traveler’s Award за вклад в развитие культурно-познавательного туризма в России и на международном уровне. В прошлом году его удивительными дорогами прошли более полутора миллионов туристов.

До новой встречи!

Я сижу на рассветном берегу. Встаёт солнце: оно как монета древней Акры, которую почти сорок лет назад нашёл керченский подросток, – и от этого золотого солнца бежит золотая дорожка, нежно голубеет море и розовеют небеса. А внутри меня словно качается огромное, всё время меняющее цвет и течение Чёрное море. Точно таким же оно было вчера и 2500 лет назад, и когда по Понту Аксинскому спешили бесчисленные ахейские корабли, а на одном из них стоял синеглазый Ахилл.

Вода у берега горячая, прозрачная, где-то до щиколотки. Сквозь неё просвечивают пальцы ног и как перекатываются ракушки. В пугающей близости от пенящихся высоких волн, но каждый раз успевая взлететь выше, куда-то в непонятную даль самоотверженно летит бабочка. И чайки подныривают вниз и снова взмывают – с полным клювом отчаянно вырывающегося серебра.

Время как светлый песок, как тёплая галька. Кажется, что оно выскальзывает из пальцев. Но сколько песчинок на дне морей и солнечных камешков на их берегах – разве сосчитаешь. Время превращается в тайну, и эта тайна – любовь. А ещё надежда на новую встречу, которая обязательно случится, если твоя любовь настоящая.

А я люблю тебя, Крым!

Инна Ким

NK-TV.COM