В нынешнем, уходящем уже сезоне в репертуаре Новокузнецкого драматического театра появился спектакль, который просто невозможно «не заметить». Речь идёт о «Гедде Габлер» в постановке Миши Лебедева. Признаюсь сразу, мне очень нравится, как мыслит этот молодой режиссёр. Все его работы наполнены какой-то почти неуловимой, трепетной, щемящей нежностью. Все оставляют долгое «послевкусие» –
о «Гедде» я тоже вспоминала и думала много дней.
И ведь кажется – на сцене не происходит ничего особенного. Во всяком случае – вычурного. Ну если не считать маленькую деталь, наполненную большой постмодернистской иронией: на стене висят пистолеты главной героини (доставшиеся ей от неведомого нам отца). А как там твердил многоуважаемый русский классик Антон Павлович?
«Если вы в первом акте повесили на стену пистолет, то в последнем он должен выстрелить. Иначе – не вешайте его».
Значит, в финале просто обязан раздаться выстрел?
Забегая вперёд, скажу: у написавшего «Гедду Габлер» Генрика Юхана Ибсена – товарища нашего Чехова по перу и цеху – пистолет действительно стреляет. И даже попадает точно в цель (а в какую – спойлерить не буду. Читайте сами!).
Но у Миши Лебедева не всё так прямолинейно!
Начну с того, что все диалоги героев, – практически бескупюрно взятые из пьесы норвежского классика, основателя европейской «новой драмы» (а в непредставимом XIX веке драматурги и режиссёры, представьте, тоже «искали»), – произносятся неожидаемо, неожиданно. В обыденных репликах вдруг звучит надрыв, и боль, и страсть. Ненависть. Страх.
Необъяснимому, немыслимому, становящемуся всё ощутимее и навязчивее внутреннему раздраю, – который очевидно не соответствует ибсеновскому тексту, – вторит музыка. Вгоняющая в тоску. Вскрикивающая от боли. Зловеще нашептывающая о неминуемой трагической развязке.
Мелодия угадываемой длинношеей виолончели прекрасна и ужасна, притягивает к себе и отталкивает, она покрыта невидимыми трещинами и ранами… Как душа женщины по имени Гедда Габлер.
Женщина идёт мимо стен своего случайного дома (похожих на надгробный мрамор) – и на них появляется её имя, будто нарисованное пальцем на песке. Только все знают: нет ничего мимолётнее песка. Плеснёт пару раз весёлой волной – и снова только гладко сложившиеся песчинки.
Обычный калейдоскоп – каким со всеми нами играет жизнь.
А иногда Гедда ни с того ни с сего начинает что есть мочи бить по клавишам своего «детского» рояля и разбрасывать по комнате, уничтожая, подаренные ей цветы.
… С жиру бесится – не иначе!
Но это только на первый взгляд… Кажется, Гедда просто изнывает от скуки мещанского, пошлого «семейного счастья» и пытается выжать хоть какие-то развлечения, манипулируя милым, влюблённым и даже немного робеющим перед ней мужем Йорганом, обуреваемым страстью к ней, Гедде, талантливым учёным Левборгом, нежной и доброй, способной на любые жертвы ради любимого Левборга золотоволосой «дурочкой» Теа Эльвстед и таким же манипулятором, как и сама Гедда, похотливым подлецом Бракком.
Кажется, Гедда без какого-либо сочувствия (верный признак социопатки!) приносит любящих людей в жертву игре своего воображения, алчущего совершенной красоты и сверкающей льдом свободы.
Этакая Снежная королева – прекрасная и ужасная мучительница милых деток. Ссорит Кая-Левборга и Герду-Теа. Заигрывает с негодяем Бракком. Помыкает мужем и, о ужас и вообще верх цинизма, насмехается над его добрейшей и милейшей тётушкой, которая готова отдать последнее ради удовольствия «дорогой Гедды»!
Это из-за Гедды страдает и плачет тихая, тихая Теа! Это из-за Гедды бедный Левборг снова срывается и начинает пить, оказываясь в центре безобразного скандала, после которого ему точно заказана дорога обратно в «общество». А главное, когда Гедда сжигает бесценную и невосполнимую рукопись Левборга, тот теряет смысл жизни, а в конце концов – и жизнь.
Вроде бы дочка генерала, блестящая Гедда Габлер, сильная и цельная, сама выбирает, как ей жить. За кого выйти замуж. В каком доме поселиться. Кого и когда принимать. Как и с кем говорить. О, она как кукловод с нитями в руках – играется своими марионетками, к которым не испытывает ничего, кроме презрения.
… И всё это такая же иллюзия – как и придуманная маленькой девочкой-Геддой сказка о красоте и свободе.
А на самом деле все эти люди, вся эта жизнь – обыкновенная, повседневная, нормальная, пошлая – подчиняют её и ломают, лишая заветной свободы. Гедда поймана капканами обстоятельств, затравлена, обескуражена, почти раздавлена.
Оказывается, и замуж-то она вышла почти от безысходности, потому что «прошли её красные денёчки», а дом, который ей приготовили муж и его тётушка, – вовсе не желанный, а даже ненавистный, случайный.
Она ревнует Левборга к Теа. Она изучает Бракка с гадливостью – как насекомое. А мысль о беременности и детях вызывает у неё панический страх.
Но Гедда не хочет мириться с унизительными для неё обстоятельствами! Не хочет врать, крутиться, быть как все.
А ещё она видит окружающих её людей насквозь.
И все они оказываются не такими уж милыми. И тётушка Йоргана, от чьей неискренности и назойливости аж на зубах скрипит. И сам Йорган – унижающийся ради выгодного места, завидующий более талантливому другу, вдруг превращающийся в настоящего монстра, способного задушить якобы любимую жену… пока они одни!
И никто, никто не любит Гедду! Её ненавидят, презирают, её хотят употребить – как любовницу и как «инкубатор» для будущих йорганчиков. И никто даже не задумывается, а хочет ли этого она.
Её единственная, последняя надежда на любовь, красоту, свободу и правду – на принца, который спасёт маленькую девочку из логовища драконов, – влюблённый в неё Левборг. И что же? Он оказывается обычным, никчёмным слабаком, обманщиком и предателем. Не справляется ни с искушением, ни с собой. Не возвращается – как намечтала Гедда –
«увенчанный виноградной листвой», а с видимым удовольствием погружается в яму пьянства и разврата.
И даже красиво умереть он не может! То ли его застрелила проститутка-любовница, то ли он нечаянно застрелился в пылу уродливой драки с ней.
В финале все маски окончательно и бесповоротно сняты. Гнусный Бракк откровенно шантажирует Гедду – и ей теперь ни за что не вырваться из его потных лап. А Йорган, похоже, и не против! Ему явно приятнее общество похожей на него самого – и на пресловутый тихий омут – Теа. И вдруг становится очевидным, что не такая уж нежная и беззащитная эта золотоволосая тихоня.
Да! Пять лет назад бесприданница Теа окрутила некоего Эльвстеда, устроившись к нему гувернанткой ещё при жизни его жены, потом она стала «музой» более перспективного Левборга, а после его смерти переключилась на Йоргана, готовая теперь «вдохновлять» и мужа Гедды. А прекрасная, несчастная, холодная только внешне Гедда остаётся одна – и никто её не спасёт.
… Ну вот же, вот! Пора прозвучать финальному «чеховскому» выстрелу!
И он звучит – только в воздух. Все остаются целы и невредимы и, видимо, живут долго и счастливо (не считая нечаянно убиенного Левборга, который, к слову, мешал и «счастью» Бракка с Геддой, и «вдохновению» Йоргана с Теа).
Так что Гедде сейчас – хочешь, не хочешь – а придётся становиться такой, как все. Говорить одно, а думать другое. Притворяться. Лгать. Изменять. Рожать детей (и не факт, что от мужа).
Да, Миша Лебедев показал совсем другую, не ибсеновскую Гедду. Но она мне понравилась даже больше – потому что стала понятнее.
«Если вечно с изнанки ноет, а с лицевой ещё можно терпеть – это не жизнь, Тэйми, это такая смерть… Ты живёшь потом, а в тебе дыра – величиной с тебя самого. Иногда ты в неё смотришь и думаешь: ого!.. Слушай, Тэйми, ведь мы потому так легко проживаем друг друга насквозь, что ныряем потом в эти дыры и думаем: ладно, опять не срослось. Не срослось, понимаешь… А в сущности, что там срастётся, что? Если мы изнутри прострелены в три обоймы, как решето».
Спасибо за достойную игру и доставленное удовольствие новокузнецким актёрам – «тётушке» Ирине Шантарь и «Йоргану» Евгению Лапшину, «Левборгу» Александру Шрейтеру и «Теа» Полине Зуевой, «Бракку» Анатолию Нога и «Берте» Татьяне Качаловой и, конечно же, неожиданной Гедде Габлер в исполнении Екатерины Санниковой.
… Было о чём подумать.
Инна Ким
Фото: https://nvkteatr.ru/
В материале использованы стихотворные строчки из цикла «Письма к Тэйми» Елены Касьян
